Проданная монстру - страница 28

Как бы мне хотелось сейчас оказаться дома, залезть с головой под одеяло… Господи, неужели судьба моей семьи целиком и полностью зависит от такого чудовища?
Откидываю покрывало, сколько можно прятать то, что он и так разглядел прекрасно? Нахожу взглядом свои джинсы, некрасиво раскинувшиеся на полу, полувывернутые наизнанку. Выправляю их, натягиваю на голое тело потому что трусы вряд ли найду, да то, как Бахрамов их сорвал с меня, говорит о том, что они скорее всего непригодны к применению. Для того чтобы отыскать футболку приходится выбежать из комнаты. Мои щеки уже пылают огнем, когда наконец нахожу злосчастный предмет возле кресла, в котором сидела на коленях Давида.

Чудо, что он не поимел меня. Только потому что так решил. Потому что у меня не было никакой способности сопротивляться ему. Ни малейшей…

- Может хватит рефлексировать? – раздается за спиной спокойный, равнодушный голос. – Что ты пытаешься доказать?

Он читает меня как открытую книгу. Я действительно веду себя как подросток, нарочито, напоказ бунтую, хоть и понимаю остатками трезвого разума, что он запросто может заставить меня приползти обратно.

- Я мог выебать тебя, да и сейчас могу, - подтверждает мои мысли, переходя на грубость.

Отскакиваю от него как ошпаренная, бегу вниз по лестнице к входной двери. Мне невыносима его грубая откровенность, она разрушает меня, мою защитную оболочку.

- Я ни за что не соглашусь, не выйду за тебя! Ясно? Вызови мне такси! – кричу, чувствуя, что впадаю в истерику. - Немедленно! Или я босиком уйду, Бахрамов. И запомни, я не хочу тебя больше видеть. Если будешь преследовать, в полицию обращусь.

Не думаю, что моя угроза напугала человека, у которого на руках куча козырей, плюс огромное состояние. Но Давид больше не спорил со мной. Такси приехало через десять минут, в течении которых я стояла возле подъездных ворот. Бахрамов, разумеется, не вышел проводить меня. Чувствовала ли я облегчение от этого? Нет. Внутри царила паника, абсолютное смятение. И я чувствовала, что дальше будет только хуже.

9. Глава 9

Открыв дверь дома, мечтаю только о том, чтобы никого не встретить. У нас большое семейство, всегда так было. Мои родители всегда помогали своим более бедным родственникам. Даже сейчас, помимо семьи тети Инги, ее мужа, и ее дочери Ванды, с которой мы ровесницы, но при этом вряд ли нас можно назвать сестрами, или хотя бы близкими людьми, раньше с нами жила еще сестра мамы, Лариса. Еще постоянно гостили разные троюродные сестры, братья отца. Мой отец имеет прочные немецкие корни, которые очень чтит. Часть своего детства я провела в Германии, там у нас ферма, которой сейчас заправляет старший брат отца, дядюшка Вольфганг. Но пару лет назад эти два брата-упрямца поссорились из-за какой-то ерунды, и теперь не разговаривают.

Впрочем, даже если бы они помирились – у Вольфганга точно не хватит денег, чтобы спасти папу. Остальные родственники бедны как церковные мыши и всю жизнь жили за счет отца – он ведь самый старший по мужской линии…

Хоть и существует расхожее мнение, что немцы – скупые, экономные, мой отец не такой. Он всегда всем помогал… Но кто теперь поможет ему?

И все же, сейчас я всерьез думаю о том, чтобы всем нам вернуться в Германию…

Не стоило оттуда уезжать. Мне всегда там нравилось больше, нежели в Москве. Слишком шумной, слишком дорогой и пафосной… Но что поделать, если отец у меня немец, то мама – москвичка. Когда-то давно, Генрих Штольман влюбился в русскую красавицу и остался жить в России… Начал свой бизнес, сеть отелей эконом класса, сеть химчисток. И много еще разного по мелочи, играл на бирже, покупал акции. Все закончилось тем что отец стал президентом крупной инвестиционной компании. Все очень успешно работало, благосостояние семьи росло с каждым днем. Мы никогда ни в чем не нуждались с сестрой. Наше детство было очень счастливым, безоблачным. Хотя я всегда была на заднем плане. Слабая, застенчивая… Сейчас я испытываю муки совести от того, что нет тоски по Марго. Это ужасно. Наверное, я плохой человек. Как можно не испытывать сострадание к родной сестре? Пусть я росла в тени, а Марго это всячески подчеркивала…