С того дня Митчелл почти не приходил к дочери в больницу. Не мог. Боялся посмотреть в глаза ей и жене. Прятался в своей лаборатории, силясь найти волшебное средство, способное заменить брешь в битом гене и исцелить треклятую болезнь до того, как Элис не станет. Но он не успел. Упустил последний шанс побыть немного дольше рядом с самым родным и дорогим человеком на Земле. Потерял все, что было, за один миг.
Ребекка верила в него. Первые несколько месяцев она не ждала его домой. Убеждала Элис, что папа обязательно найдет лекарство, надо только подождать. Еще немного. Еще неделю и еще одну.
А потом малышка Элис вдруг увяла. Стала тенью самой себя. Волосы поблекли, глаза потеряли цвет. Кожа истончилась и плотно обтянула истощенные мышцы. Доктор сказал: пара дней. И мир перевернулся.
Ребекка впервые позвонила ему в лабораторию и потребовала немедленно вернуться домой. Но Митчелл опять не смог. Ему казалось, еще чуть-чуть, и он разгадает загадку этой страшной болезни.
– Еще неделю, – попросил Митчелл.
И Ребекка ответила:
– У нее нет недели.
23 сентября 2024 года. Время 00:19.
Научный комплекс «Прометей».
Первая лаборатория.
Камера содержания проекта «Элис».
Сердце болезненно сжимается. Сон не идет. Митчелл вертится с боку на бок, снова и снова прокручивая в голове те страшные дни. Поднимается с постели. Включает свет и неспешно облачается обратно в лабораторный халат. Нет, сегодня ему не уснуть.
Он выходит из жилого блока, преодолевает длинные коридоры и возвращается в первую лабораторию. Показывает пропуск круглосуточной охране, вводит коды и включает верхний свет в пустой комнате изолятора.
Образец не спит. Она возится в постели, играя с собственным хвостом, и лепечет что-то на получеловеческом языке. Знакомые слова перемешиваются с бессвязным набором букв, на лице играет беззаботная улыбка.
– Привет, – говорит Митчелл, проходя в комнату содержания проекта Двадцать Шесть/Два, теперь официально носящего имя Элис. – Ты не возражаешь, если я еще немного с тобой посижу?
Элис отрывает свои прозрачно-голубые глаза от собственных пяток, нависших над ее же лицом, выпрямляется на постели и обращает взгляд на Митчелла. Поднимается, протягивает к нему руки.
Митчелл присаживается на край невысокой солдатской койки и усаживает Элис на колени. Она обвивает талию Митча длинным гибким хвостом и кладет голову ему на грудь, издает довольное урчание, будто котенок. Он проводит рукой по ее растрепанным волосам, убирает с лица упавшую прядь, заправляет за острое ухо.
– Я тебе кое-что принес.
Он достает из кармана его с дочерью фотографию, которую накануне забрала Кэтрин, и отдает девочке. Элис берет карточку, прижимает к груди и зарывается носом в его рубашку. Глаза ребенка слипаются. Час поздний. В лаборатории давно никого нет. И самому Митчеллу в это время положено находиться в своей комнате отдыха. Свет в камере содержания проекта приглушен, но не выключен полностью, и она не спит. Не может уснуть в одиночестве, как и любой другой ребенок, оставшийся один в пустом запертом доме.
Митчелл вспоминает колыбельную и тихо напевает ее себе под нос, глядя на расслабленное личико проекта. За последние несколько дней она еще подросла. Едва заметно, но все же. Волосы почти достают до маленьких плечиков. Нос фыркает в полусне. Еще несколько минут, и Элис запрокидывает голову назад, окончательно лишившись сознания. Ее глаза бегают под закрытыми веками, разглядывая цветные детские сны.
