– Поймите, – сказал Миркин извиняющимся голосом, – фонд нынче – ст’укту’а подневольная. Мы ни за что не отвечаем и ничего не подписываем. Единственное, что можем, – это указать г’антополучателю на ч’езме’но завышенную смету п’оекта. Но потом всё «авно выдаём деньги… П’авда, только после п’ове’ки, не «аньше…
Валерий Степанович зажмурился, помотал головой, будто прогоняя дурной сон и, к ужасу своему, убедившись, что ничего в окружающем мире не изменилось – ни леденеющий свинец в глазах Миркина, ни это глупое постановление, – вздохнул и как-то безадресно, словно в вечность, проронил:
– Vanitas vanitatum…
– Что, п’остите? – не понял Миркин.
– Зря я за девятьсот километров к вам тащился – вот что…
– Ну почему же? – поспешил успокоить Егор Иоаннович. – Можете че’ез «голову» нап’ямик к пат’иа’ху. У него сегодня, кстати, п’иёмный день. Вы п’авославный?
– Разумеется!
– В па’тии состоите?
– С 2005-го.
– Мандат п’и вас?
Кукушкин со скоростью звука выхватил из внутреннего кармана пиджака членский билет и гордо продемонстрировал его Миркину.
– Ну и отлично! – воскликнул тот. – Считайте, что всё уже на мази. Помните: последнее слово за «ПЦ. Главное, чтобы священники одоб’или, а дальше как по маслу пойдёт!
– Так мне что, к патриарху ехать?
– Ну «азумеется. Он сейчас в новой «езиденции заседает, в Ку’совом пе’еулке. Это как «аз нап’отив Х’ама Х’иста Спасителя, где спо’тивная площадка была… Поп’обуйте попам объяснить, что, мол, в команди’овке, п’иехал издалека, то-сё. Божьи люди, должны ведь в положение войти!.. Да, чуть не забыл! Обед у них в час, так что пото’опитесь – там наве’няка оче’едь будет. И зап’ос составьте ко»«ектно. Об’азцы на стенде, под стеклом, «ядом с фонтанчиком.
– Думаете, оно того стоит? – колебался Валерий Степанович.
– Попытка не пытка.
– Вы правы, – согласился Кукушкин. – Сейчас глупо сдаваться.
Тут Миркин глянул на часы и засуетился.
– П’ошу п’остить, п’офессо“, у меня масса бумажной „аботы. Если вы не п’отив, то я…
– Конечно, конечно, – вскочил Валерий Степанович. – Благодарю за приём!
– Не за что, – отмахнулся Егор Иоаннович. – Был «ад помочь и надеюсь на дальнейшее плодотво’ное сот’удничество! П’оект занятный… Ну, желаю удачи! – Миркин, привстав, крепко пожал безвольную руку профессора и, тонко улыбаясь, проводил его до дверей фирменным металлическим взором.
Кукушкин вышел от Егора Иоанновича озадаченным и потухшим. «Что за идиотское постановление! Впервые слышу…» – думал он, спускаясь в холл, где его уже поджидал Григорий.
– Ну, как прошло?
– Нормально, – вяло улыбнулся Валерий Степанович. – Григорий, где у вас тут стенд с образцами заявлений?
– Да вон, за пальмой, – махнул рукой охранник.
Профессор присел за низенький столик, тяжко вздохнул и принялся, сверяясь с образцами, сочинять запрос патриарху. Закончив, Валерий Степанович глянул на часы, спешно простился с Григорием и помчался к выходу.
Подмораживало. Кукушкин поднял воротник и взволнованно закрутил головой – как на грех, даже частников не было в зоне видимости. Нашёл в бумажнике телефон службы такси, стал звонить. Через десять минут топтаний на свежем воздухе к крыльцу фонда плавно подкатила новенькая «шкода».
– Такаси вызывали? – залил салон улыбкой пожилой китаец, что высунулся в окошко.
Кукушкин, опешив, молча кивнул.
– Садитеся.
Продрогший Валерий Степанович нырнул в «шкоду» и тотчас оказался в волшебном климате Средиземноморья – внутри было тепло, но не душно, и освежитель наполнял салон сладким ароматом южных цветов. Удивительно, но ни икон, ни изображений президента, ни даже маломальских каких-нибудь амулетов, болтающихся перед носом водителя и закрывающих ему обзор, нигде не обнаруживалось. Зато были комфорт экстра-класса и приятное журчание джаза в магнитоле. Профессор быстро освоился и размяк. Невольно почувствовав себя этаким важным господином, чей статус никак не ниже министра или, на худой конец, небожителя, случайно упавшего с неба под колёса московского такси, Валерий Степанович, аки барин, откинулся на сиденье и чётко проартикулировал:
