Проект «О» - страница 69

Пётр Борисович слыл суровым, но справедливым руководителем, чьи прыть и энтузиазм в борьбе с «врагами режима» не раз были по достоинству оценены начальством: Кожеватый имел правительственные награды и почётную грамоту от МВД. Был женат. Имел дочь. Злые языки за глаза называли его карьеристом, но он не обижался. Блёклая наружность его компенсировалась доброй, располагающей к доверию полноте и не сходящей с круглого лица милейшей улыбкой, вмиг обезоруживающей самого злостного «экстремиста».

С порога сообщив о своём прекрасном отношении к коммерсантам, Кожеватый зубоскалил, ёрзал и клубился вокруг обескураженного Чагина, усыпляя бдительность и, как коршун, сужая круги над жертвой. После ряда заходов и неуместных вопросов, Кожеватый вдруг резко перешёл в наступление, заявив, что вынужден завести уголовное дело по статье об экстремизме. И, ужасно сострадая обвиняемому, развёл пухлыми ручонками: мол, служба есть служба, ничего личного… Потом был суд, и Чагин оказался под домашним арестом. Но через полгода дело закрыли за отсутствием состава преступления. Чагин выходит из «подполья», исполненный весёлой злобой и твёрдо решив бороться с произволом правоохранителей, чего бы это ему ни стоило. У дверей Центра «Э», куда его вызывают уладить некоторые формальности, Чагин сталкивается с Кожеватым, который, сияя широкой улыбкой, говорит, что рад тому, что Павел на свободе. Чагин не реагирует, но майор чётко и нарочито громко произносит вслед: «До новых встреч, Пал Алексеевич!»

Полагая коррупцию корнем всех проблем России, Павел думает, не заняться ли ему борьбой со взяточниками всерьёз. Он снова пишет в ЖЖ, интересуясь у публики её мнением. Друзья поддерживают, и Чагин создаёт сайт, на котором делится личным опытом бизнеса и просит предпринимателей рассказывать свои истории. Павлу пишут со всей страны, рассказывая о произволе местных чиновников, об «экспроприации» губернаторами заводов и фабрик, о «левом» нале, утекающем в карманы чиновников и чекистов, о тирании налоговиков. Слушая эти крики души, Павел только теперь осознаёт масштаб проблемы. Заинтересовавшись, Чагин с двумя своими университетскими друзьями ездят по городам и весям, собирая материалы и затевая частные расследования по сигналу обиженных коммерсантов. В январе 13-го они открывают Общество противодействия коррупции – ОПК. Павел начинает активно участвовать в политике – выступает на митингах, устраивает флешмобы. Все эти акции, как правило, сопряжены с большим риском для их участников, поскольку сталкиваются с жесточайшими препонами со стороны властей. Впрочем, это только укрепляет в Чагине веру в себя. Либеральная пресса уже окрестила его «главным возмутителем кремлёвского спокойствия» и «последним оппозиционером эпохи Кнутина». А он только смеётся: «Если тот, кому надоело мздоимство, повсеместный бардак, бюрократизм, нарушение законов и засилье партии жуликов и воров, – оппозиционер, что ж, зовите меня так! Теперь я – Паша-оппозиционер!» Проправительственные СМИ то и дело мешают политика с грязью, публикуя компромат крайне сомнительного качества. Павел их игнорирует, продолжая заниматься своим делом. «И в кого ты у меня такой упёртый?» – спрашивает мужа Юля, и не ясно, чего в её голосе больше – гордости или тревоги.

Работа кипит… Чагин публикует в независимой прессе открытые письма прокурорам, требуя разобраться в тёмных делах местных чиновников, но ответа не получает. Чагин пишет депутатам – ноль эмоций; обращается в Конституционный суд – тишина. Зато весной в главном офисе организации в Марьино и на квартире самого Чагина ураганом проносятся обыски. На этот раз Павла и его соратников обвиняют в подготовке беспорядков на Болотной площади в мае 2012-го. Оппозиционер называет всё это «бредом и грязными инсинуациями». Чагину грозит до семи лет. За него вступаются друзья и коллеги. Они подключают правозащитные организации, а те, в свою очередь, лучших адвокатов. В прессе поднимается шум. В интернете идёт сбор подписей под петицией в защиту Чагина. Подключаются западные СМИ, называющие Чагина «узником совести». Федеральные каналы российского телевидения, брызжа ядом и дерьмом, напротив, методично и с садистским удовольствием размазывают оппозиционера, пытаясь испепелить его своими дикими измышлениями и нарекая чуть ли не главным врагом отечества. Истерия достигает невообразимых масштабов и градуса. В результате Чагин отправляется в Лефортово, где проводит без малого год, а потом, благодаря адвокатам и паре газет, впоследствии лишённых лицензий, выходит на свободу по причине отсутствия состава преступления. Статус политзаключённого только добавляет Чагину веса в среде борцов с режимом. Популярность его докатывается до США.