Понимаю, что он хочет сказать, но звучит все равно так, что мне становится нестерпимо стыдно. Наша дружба определенно важнее. Или нет? Я моргаю, осознавая степень своего сумасшествия. Я просто неправильно сформулировала. Конечно, дружба важнее! Да, все так. Но при мысли о пересдаче меня охватывает натуральная паника. Что скажет мама? Так и вижу разочарование в ее больших зеленых глазах, так похожих на мои собственные.
- Все в порядке, - говорю наконец, - я со всем справлюсь.
- Конечно, справишься. Не загони только себя.
- Долин, выключай папочку. Я в порядке. А тебе вон твои уже семафорят, чтоб возвращался.
Антон оглядывается и машет ребятам рукой:
- Да, мы там финальный номер пишем. Я побежал. Не скучай.
Друг звонко чмокает меня в щеку и уходит. Я задумчиво смотрю ему в спину и подношу бумажный стаканчик к губам. Три свидания. Мы справимся. Антон, наверное, даже ничего не поймет. Что бы Яр ни придумал. Ну, подумаешь, оденет он меня иначе. Ну и что. Что он там еще говорил? За руку Долю взять. Да мы вот только что за руки держались! И ничего.
У меня есть все шансы выйти победителем из спора и получить автомат за экзамен.
Киваю своим мыслям и отставляю в сторону опустевший стакан.
Нужно набросать список, который я отправлю Яру.
Итак, чем обычно занимаются друзья? Я беру ручку и вспоминаю, как обычно проводим время мы с Долиным. Достаточно быстро накидываю план, собираю вещи и уезжаю домой, напоследок махнув Антону. Доля, кажется, полностью поглощен своим КВНом, но все равно прослеживает мой путь до лестницы и широко мне улыбается.
Когда еду в автобусе, прислонив голову к холодному стеклу, мне приходит сообщение.
Антон Долин: Малышка, ты как? Показалось, что сегодня ты реально была расстроенная.
Женя Гольцман: Да все в порядке. Расстроилась, потом построилась. Не парься.
Антон Долин: Обожаю париться.
Женя Гольцман: Обожай лучше смешные шутки писать, я в пятницу приду за тебя болеть.
Антон Долин: Понял. Удачи с проектом!
Женя Гольцман: Удача для неудачников. У меня все получится.
Антон Долин: Я не сомневаюсь, Малышка. Просто тоже болею за тебя.
Женя Гольцман: Спасибо, Антош! Все, квнь.
Антон Долин: Квню.
Убираю телефон в сумку и смотрю на пробегающие мимо улицы. Ну конечно все получится. Я уверена. Почти.
На улице идет снег. Весной пока, конечно, и не пахнет. Но вот эта мартовская метель – она какая-то особенно прекрасная. Тихая и пронзительная. Я улыбаюсь. Смотрю, как преломляется свет от фонарей. Как танцуют снежинки. Кружатся, выписывая замысловатые па.
А потом снова лезу в сумку. Достаю смартфон, набираю номер и прикладываю его к уху.
- Алло? – раздается из динамика недоверчиво.
- Что делаешь? – спрашиваю почти ласково.
- Э-э-э. Я с Титом.
- С Ктитаревым? – уточняю я зачем-то.
- Ну да, - он вздыхает, - Гольцман, что ты хочешь?
- Знаешь, что еще делают друзья? Болтают по телефону. Видел, какая метель на улице?
Динамик телефона замолкает, и я на всякий случай смотрю на экран, чтобы проверить, что звонок не сорвался.
- Не видел, - наконец отвечает Шмелев.
- А ты где? – спрашиваю бесхитростно.
Он снова молчит, но пауза уже короче.
- Мы у Тита дома, рубимся в приставку.
- Выгляни в окно. Всего на секунду, - и, не сдерживаясь, восторженно добавляю, - знаешь, как там красиво!
Шмелев на том конце глубоко вздыхает, а потом я слышу кряхтение, неразборчивое бормотание, шуршание. Он встает. Правда, встает же? Прерывистое дыхание, раздраженный голос на заднем плане, хлопок двери. А потом тишина.
