Проект ЮНЕСКО - страница 25

– Оронов, я сейчас смотрю на своё тело после изнасилования с ощущением полнейшей безнадёжности. Тело не имеет видимых повреждений, а про безнадёжность я расскажу тебе позже. Лежи… не уходи никуда, я уже сплю… спи и ты.

Он подчинился её воле едва ли не мгновенно…

August 14, 2018

– Гарик, где ты был в тот день? – она присела поправить шнурки на кроссовках.

– Мой офис был на девяносто шестом этаже этой, северной башни. – Не мигая, он смотрел на стекающие по стенкам вниз мерные потоки воды. – Я опаздывал на работу в тот день. Дети капризничали в то утро. Маленький был совсем кроха. Это задержало меня дома на пятнадцать минут. В метро какая-то женщина с наушниками в ушах спросила меня: «– Вы слышали, что в одну из башен врезался самолёт? – Какой самолёт? Когда? Маленький самолёт? – Пока непонятно, не говорят».

Мы вышли вместе из сабвэя и подняли глаза вверх… – прищурив глаза, он опять стал смотреть вниз на «Отражение отсутствия».

– Оййй, Гарри… Тцс… – она поправила очки на переносице.

– Да. Их короткая жизнь, их мечты, и их сны были смыты в одно мгновенье в бездушный унитаз минувшего. Дава-й пойдём. Не по себе мне немного…

Он лежал, вытянувшись всем своим обнаженным телом на спине, положив голову на скрещенные на затылке руки. Её пальцы медленно гуляли по его груди:

– Оронов, откуда всё вот это?

Не понимая её вопроса, он повернулся к ней на подушке:

– Элина, о чём ты?

– Ну… вот это всё… – она постучала лапкой по его скульптуре.

Как и тогда в Литве, он боялся попасть невпопад в разговоре с ней:

– Элина, я не такой умный, как кажусь на первый взгляд, о чём ты?

– Ну вот это… все эти мышцы, этот пресс…

До него наконец-таки дошло.

«Вся эпопея моих свиданий с ней пришлась на сезон курток и пальто. Она ни разу тогда не видела меня даже в рубашке с коротким рукавом!»

– А… это… ну, я ходил в секцию тенниса в детстве и юности.

Там прыгали на скакалке, отжимались от пола, качали пресс…

—..??? Когда ты ходил!?

– С двенадцати до двадцати двух лет. Пока в Литву после института не переехал. Корты были в пяти минутах от дома, где я жил, можно сказать, под окнами.

– … Подожди, ты хочешь сказать, что всё это было тогда… гмм… ну… когда…

– Ну да… было больше, наверное, тогда. С возрастом мышцы убывают, жир прибавляется. Я набрал килограмм пятнадцать с тех далёких пор. Я давно уже не занимаюсь в спортзале набором мышечной массы. Так что, думаю, что тогда было не меньше. Жира, правда, не было. Совсем не было… На пляже мне тогда говорили, что на вас можно изучать мышечную анатомию.

– Оронов, у меня были гм… учебные пособия, я их перелистывала… иногда, – задумчивость долго переваривалась работой мышц её лица. – Оронов, ты что, не мог показать мне всё это тогда?

…«О, Бог ты мой! Как нелегко мне было тогда!»

– Гк-хм… ну да… моя вина…

– Ненавижу… псс… Я хочу это царапать, – она стала водить ногтями по его «стиральной доске» на животе.

– Царапай, это часть твоей путёвки, включено в Аколь калюль и полезнее пирожных из русского кафе.

– Хм. Хм. Хммм… А ты, блять, крети-и-ин, не-на-ви-жу… Псс, псс…

– Гарик… ххх… – связав кисти её рук своими пальцами, его губы без труда находили в прорехе переплёта только ему знакомые места.

– Оронов… откуда… ты знаешь, что целуя глаза… – Избирательность его губ ломала все её стереотипы.

– Гарик, не надо… они… Ххх…