>Северин. А кому нет?
>Вера. Улетаю.
>Северин. Ак генералу Лоскутову залетать не приходилось?
>Вера. Ладно, мне на дискотеку пора…
Северин раскладывает диван. Вера не уходит, наблюдает за ним.
>Вера. Если бессоница будет, приходите к нам… А не придете, я сама потом к вам приду.
>Северин (устало смотрит на нее). Тебе сколько лет?
>Вера. Тринадцать.
>Северин. Ну-ка, иди отсюда! Кыш, Красная шапочка!..
>Вера. Ой, ой, суеверный какой! Я пошутила. Тринадцать с половиной!.. Или семнадцать… Я не помню, надо у матери спросить…
Вера уходит, вдруг останавливается в двери.
>Вера. Да, мне надо вас предупредить…
>Северин. Ещеочем?
>Вера. Знаете, ко всем, кто здесь спит, судья ночью приходит…
>Северин. Вот как… Зачем? Чего ему надо?
>Вера. А это от человека зависит…
Вера уходит. Северин ложится на диван, сложив руки да головой.
>Северин (зевая и закрывая глада). Ну и зачем тебе все это надо?..
Картина седьмая
Из темноты возникает фигура судьи Оконечникова. В руках у него шар для медитации. Он крутит его в руках, что-то бормоча про себя.
>Северин. Привет тебе пороков наших обличитель, секретов ревностный хранитель. Так и знал!
>Судья. Что?
>Северин. Что вы явитесь… Мы же не договорили тогда, когда я был здесь…
>Судья. Должен сказать тебе, не прокурорское это дело в кино публику ублажать и развлекать. У тебя профессия другая – тихая, рассудительная. Да и что за кино-то сочинять будешь? О чем?
>Северин. Как пьяная жена мужа-генерала убила… Застрелила спящего из подарочного пистолета, который он в сейф убрать забыл, потому что сам пьяный был.
>Судья. Да, богатый сюжет! Неужели тебе интересно для киношников это дело раскручивать? Им это только для сенсации нужно. Мы же с тобой ради установления истины старались. Это разные вещи.
>Северин. Считайте, что я просто решил подзаработать.
>Судья. Не верю. Знаю, что вы, Северины, без смысла не можете. Ты не из таких.
>Северин. Вам легко сейчас рассуждать!
>Судья. Да, с меня теперь взятки гладки. Я теперь вот здесь с богами говорю. Нахожусь, как говорят юристы, в другом правовом поле… А вот ты… Тебе еще людям в глаза смотреть надо…
>Северин. Опять намекаете, что правду мы тогда до конца так и не установили? Только одну несчастную женщину в убийстве мужа обвинили и в тюрьму упрятали? А до остальных не дотянулись!
>Судья. Да. Не дотянулись. Поэтому считаю, что если совершено преступление, всегда есть преступник – конкретный и реальный. Тот, кто воткнул нож или нажал курок. Но очень часто есть еще и тот, кто дал приказ это сделать или довел человека до этого. Так что даже тогда, когда кажется, что истину вообще установить невозможно, искать ее все равно надо. И люди всегда ее будут искать, потому что не могут согласиться, что ее нет вообще. Ибо тогда жизнь просто бардак, а люди – плохие клоуны или безмозглые мартышки.
>Северин. Вы извините меня, я что-то не все понимаю. Как-то вы издалека заходите.
>Судья. Я хочу, во-первых, дать тебе один совет – никогда не старайся кому-то угождать, всегда работай на истину, а если уж не знаешь, как по закону поступать, поступай по совести. И, во-вторых, я тебе одну мою рыжую тетрадку подарю. Тайную, рыжую такую…
Судья приближается к дивану, достает оранжевую тетрадь и передает Северину.
>Северин. Зачем она мне?
>Судья. Знаешь, как в сказках говорят – пригодится… Я ее завел, когда в Японии жил. Я в нее такие особые японские вертушки для мозга записывал. После них многие темные вещи становятся яснее…
