Проглоченный - страница 4

Мой мальчишечка.

Деревянчик.

Я обо всем поведаю в этой книге. В повести о моем сыне.

a. К школе.

b. К рыночной площади.

c. К тюрьме.

d. К церкви.

e. К керамической фабрике.

f. К работному дому (о, только бы туда не попасть!).

1. Окно.

2. Дверь.

3. Рисунок на стене.

4. Табурет.

5. Стол.

6. Ведро.

7. Ночной горшок.

8. Крючки для одежды.

9. Газовая лампа.

10. Кровать.

Объясню, как все это случилось. Место событий. Представьте себе: маленький городок Коллоди, в провинции Лукка, моя родина. Ничего особенного. Центральная площадь с конной статуей посредине. Школа. Церковь. Булочная. Мясная лавка. Тюрьма. Кладбище. Два портных. Разорившаяся керамическая фабрика. Работный дом. Население: семьсот человек или около того.

А теперь представьте себе: комната. Вот, я нарисую план.

Итак, комната на первом этаже. Гостиная, она же спальня. Одно окно на четыре секции, причем правая верхняя секция разбита. Дверь на улицу – она сыграет важную роль. На западной стене нарисован камин, внутри которого бьется огонь. Кровать с соломенным тюфяком, незастеленная, да и белье не первой свежести. Ведро. Ночной горшок. Деревянный табурет, деревянный стол.

На столе: столярные инструменты, тиски.

На табурете (4) – я.

На столе (5) – он.

Он появился на свет не обычным путем, мой сын. Прежде чем я расскажу вам, как все произошло, позвольте поподробнее описать ситуацию: у вас была когда-нибудь кукла, которая как бы живая? Игрушечный солдатик, вроде бы обладающий собственной волей? Не так уж это необычно.

Поэтому, когда будете читать дальше, положите рядом с собой старую куклу или игрушечного солдатика, возможно, они сослужат вам добрую службу.

Но вернемся к моему рассказу. Я его вырезал. Он явился ко мне из деревянного обрубка. Из обыкновенного соснового полена.

Я же столяр, чтобы вам было ясно. И я давно мечтал сделать марионетку, причем такую, с которой мог бы путешествовать по миру, или подзаработать немного денег, никуда не выезжая, или, самое меньшее – хотя следовало бы сказать, самое большее, – чтобы у меня дома появился кто-то, кто мог бы составить мне компанию. В прошлом были у меня знакомцы, я не всегда жил бобылем. Хотя и не обзавелся семьей. Несмотря ни на что, несмотря на то что я горжусь своим искусством столяра, несмотря на прочные стены моей чудесной комнатушки, должен признать: жить в одиночестве мне было тоскливо. Мне захотелось иметь рядом кого-то живого, воплотить – ибо только столяр с моим мастерством в силах воплотить – священное человеческое тело в дереве, чтобы сделать его своим другом и выказать в нем мою неоспоримую величайшую ценность для мира.

Я приступил к делу, вообразив себя Создателем, и в иные моменты ощущал близость к горним высям, словно, покуда я работал, какая-то частица меня вырвалась за пределы моего тела, но не утратила связи с утлой плотью. Это состояние было сродни священной магии.

И вскоре я понял, что произошло нечто удивительное.

Первая вспышка прозрения случилась после того, как я вырезал ему глаза. О, эти глаза! Как же они смотрели на меня – пронзительно, пытливо. Вероятно, тогда мне следовало остановиться. Верно, за мной – как и за любым другим – водилась привычка воображать себе невесть что, но это было нечто совсем другое. Деревянные глаза смотрели прямо на меня, и когда я двигался, их взгляд устремлялся следом за мной. Я постарался в них не смотреть. А вот вы, мой дорогой читатель, не художник ли вы, пускай любитель? У вас никогда не было в жизни моментов, когда, непонятно почему, ваш рисунок выходит более изящным, более наполненным жизнью, чем вам думалось возможным? Вам не приходилось задумываться, кто водил вашей рукой, покуда вы создавали этот удивительный, изумительный шедевр? И не пытались ли вы его повторить, обнаруживая при этом, что так, как в первый раз, у вас ничего не получается?