Ключи звякнули о дно металлической коробки.
– Алина! Где ты там? – привычно спросил Егор.
Алина поспешила к нему, натягивая на ходу радостную улыбку.
– Да здесь я, зде-есь! – ответила она спокойным, как ей казалось, голосом.
Егор обнял жену и поцеловал в губы:
– Что-то случилось? – спросил он, внимательно всматриваясь в ее глаза.
– Да. То есть… нет, – замотала она головой и, подумав, добавила: – Нам нужно поговорить.
Она провела его в просторную столовую, где на стеклянном столе стояла бутылка с коньяком и рюмка, тут же желтел апельсиновый сок в высоком графине и стакан для Алины.
– Мне кажется, синеглазка, ты стала лучше себя чувствовать, – улыбнулся Егор жене. – Только сегодня ты какая-то растерянная.
– Егор, я правда лучше себя чувствую. Но это не из-за новых таблеток, – она помедлила и, набрав воздух, выдохнула со словами: – Я в Программе замещения уже третий день.
Их глаза встретились. Взгляды на долю секунды скрестились, как шпаги.
«Как я сразу не догадался, что она может на это пойти!»
«Да. Решилась. Попробуй запретить! Тебе это не удастся!» – разговаривали между собой их глаза.
«Как можно было принять такое решение одной?»
«А что ты мог сказать, кроме «нет»?» – буравили друг друга зрачки.
«Надо пробовать другие медикаменты! Не сдаваться!»
«Все мои пробы пока заканчивались провалом. Сколько можно?» – сообщала она глазами. Затем голубые наполнились слезами, а карие смягчились.
Егор притянул Алину и крепко прижал к себе, так крепко, что ее хрупкий позвоночник слегка хрустнул. Она ойкнула: «Осторожно!», и обвила руками его шею.
– Мне это очень нужно сейчас, Горша! Ты знаешь, я все испробовала. И ничего. Сама я с этим не справлюсь! Я не такая сильная, как ты! – слезы тонкими струйками текли по ее красивому, исхудалому лицу.
– Алиша! Мне тоже б-больно! Наш первый реб-бенок, которого мы так долго ж-ждали… – он запнулся. – Наша д-девочка умерла такой к-крохотной… – снова прервался, почувствовав, как в горле запершило и стало сдавливать где-то в районе кадыка.
– Ждали мы вместе, но носила ее я!!! Я чувствовала ее, как часть себя, у меня колотилось ее сердце, я рожала ее! – слезы внезапно прекратились, и Алина, осев всем телом на пол, вдруг завыла, раскачиваясь из стороны в сторону.
Егор бросился к жене, покрывая быстрыми, короткими поцелуями ее голову и мокрое лицо, что-то говорил, неразборчиво, отчаянно, яростно и обреченно. За окном, как будто услышав Алину, подвывал осенний ветер, толкаясь в стекла окон, посвистывая между рамами, прорываясь внутрь.
Через некоторое время в столовой зажегся голубой свет над большим столом, заиграла переливами хрустальная сахарница, зазвенели чайные ложки в сервизных чашках, и потянулись друг к другу руки – крепкие мужские и изящные женские.
* * *
Филипп всегда звонил другу перед походом на фитнес, еще раз обговорить время, узнать, как там его «ничего», и перекинуться «двумя словами» по работе. В этот раз мобильный звонил долго, затем громко щелкнул, и друг появился на экране со всклокоченной челкой.
– Чего тебе надобно, с-сстарче? – зевая, спросил он Филю и заморгал близорукими глазами.
– Ну, ты здоро-ов дрыхнуть! – подколол в ответ Филипп и весело продолжил: – Ладно. Как там с переездом? Удалось? – и, не дожидаясь ответа, предложил. – Идем после работы «отожмем» или?.. – так называли оба свои занятия в фитнес-студии.
– П-пока не знаю, дружище! Тут у м-меня с Алинкой неладно. Пос-смотрим, как будет. Я уже в-встаю. Молодец, что раз-збудил! На работе договорим! – бросил он коротко.
