– Мне передали, что ты с шефом поругался? Опять правду-матку рубил?! – успел вставить пару слов Филипп. – А промолчать слабо было?
– Слаб-бо! Сказал же: на работе договорим! – недовольно заворчал Егор и отключился.
* * *
Игорь брел по улице, не замечая никого и лишь боковым зрением отслеживая проезжающий транспорт. Сентябрь слепил утренним, умытым дождями солнцем, раскрашивал дворы яркими красками цветущих астр, слегка касался желтизной листьев.
Он неделю не видел отца и хотел сам убедиться в том, что рассказал ему брат. Папа подписал договор на продление Программы еще на три месяца и надеялся, в случае ее удачного исхода, остаться в ней и дальше. Игоря тоже пугала эта болезненная зависимость отца – постоянно видеть перед собой фантом матери.
Но мысли возвращали его к вчерашнему разговору с Сандрой. Она отчетливо дала понять, что никакого будущего у них быть не может. Игорь не раз произносил слова любви со времени знакомства с Сандрой и никогда не ожидал услышать их от нее. Он с первого раза понял, что в их случае она – сторона, которая принимает любовь, а он – которая отдает, и что по-другому не будет. Он ничего не ждал от нее, ему нравилось дарить ей моменты счастья, как драгоценные подарки, и видеть, как она проникается его безусловной любовью, его трепетным отношением к ней.
Дом, в котором прошло их с Егоршей детство, снова окружали строительные леса.
Он открыл подъезд, приложив ключ-чип к электронному замку, дверь заурчала, издала клацающий звук и распахнулась перед ним. Пахло свежей краской, перила блестели новизной, и дневной свет проникал через огромные полукруглые окна старой постройки. Каждые десять лет здание ремонтировали, придавая старому строению поверхностную новизну. Из квартиры на верхнем этаже как всегда гремела музыка.
Игорь позвонил в дверь, но никто не ответил даже после третьего и четвертого звонка. Решив вновь воспользоваться своим ключом, он полез в карман плаща, но тут же услышал в подъезде спешащие, шаркающие шаги. Задыхаясь и откашливаясь, на площадке появился отец, обеспокоенно вглядываясь в человека, стоявшего напротив его двери, и, узнав сына, беззлобно проворчал:
– Ты уже звонил? – не здороваясь, спросил он, держа в руках небольшую плетеную сумку, из которой торчал багет в похрустывающем прозрачном пакете.
– Привет, батя! Звонил, и не один раз. Решил, что ты заснул, – ответил улыбкой Игорь.
– Так я и знал! – недовольно выпалил отец. – Мать же разбудишь! У нее целый день голова раскалывалась. Я ей обезболивающее дал. Только сейчас уснула, – продолжал бухтеть отец громко и раздраженно, открывая ключом дверь. – Мог бы и позвонить перед приходом!
Они вместе вошли в полутемный широкий коридор с треугольным зеркалом и огромным, без дверей шкафом, служившим гардеробом. На видном месте красовалось мамино демисезонное синее пальто, купленное родителями три года назад в одном из магазинов Вероны. Игорь перевел взгляд на отца и потом снова на пальто. Семеныч виновато посмотрел в сторону сына:
– Да она на улицу не выходит. Дома сидит. Это так, на всякий случай висит, – и, не дожидаясь ответного взгляда Игоря, заглянул в комнату.
– Спит, – удовлетворенно махнул он рукой и, пряча глаза, последовал на кухню. – Ты голодный? – послышался оттуда его голос. – А то я тут вчера борщ сварил, Маша просила. Правда теперь есть не хочет, за целый день только яйцо всмятку и съела, – укоризненно добавил он.
