- Я! Сказал!.. - Пашка оттягивает его от меня за шкирку, как слепого щенка и наносит неожиданный удар по печени. - ...Убери руки от моей женщины!
Следующие в очереди - правый глаз Гальперина и челюсть. Осадчий мутузит его, как грушу. Поднимает, осевшее на пол тело и снова накидывает удар за ударом.
- Паша! Не надо! Паш, отпусти его! Прошу! - вклиниваюсь между ними, защищая своим телом мужа. Просто инстинкт. Меня принесло сюда как-то механически. Я, вдруг, осознала, что если не вмешаюсь, Павел его прикончит.
- Уйди, Яська! - грохочет разозлённым буйволом мне в лицо.
- Не уйду! Хватит! Ты же его убьёшь!
- Переживаешь за этого ушлёпка? Даже после всего, что он сделал? - Пашка роняет руки и через секунду хватает меня за подбородок. Рассматривает моё лицо ястребиным взглядом и неожиданно выдаёт, словно выжимает из себя, - Ну давайте! Идите! Отпускаю! - кидается словами, как ножами для метания.
- Нет. Я... остаюсь. - Притягиваю его за пояс треников и жадно впиваюсь в рот. Осадчий подхватывает поцелуй. Овладевает мои ртом с решительностью и напором такой мощи, что требуется немало сил, чтобы удержаться на ногах. Буравит языком, пробуждая в самом низу моего живота спящий все эти годы вулкан.
Я сбрендила! Совсем умом тронулась. Почему я его поцеловала и не воспользовалась предоставленной свободой? Ведь Гальперин подписал развод и теперь у меня развязались руки. А Осадчий? И вправду отпустил бы?
- Увезите этого кретина, откуда прибыл! - приказывает Павел запоздавшей охране, оторвавшись от меня. - Выезжаем через два часа.
Пользуюсь моментом, пока Осадчий даёт указание своим плоскоголовым и подтыкаю вступивший в силу бракоразводный документ между подлокотником и сиденьем дивана. Нельзя ему это видеть. Нельзя знать.
- Ярослава! - хозяин дома цапает меня за руку и тянет в сторону спален. Вроде, не заметил. Нужно не забыть потом забрать...
Мысли цепляются одна за другую, смешиваются, превращаясь в крепкий, бьющий по венам, алкогольный коктейль. Где-то на окраине сознания пищит, еле слышно: "Он всё подстроил, Яся! Он заранее спланировал вчерашние торги!" Но меня уже не остановить. Его руки, сминающие мой зад, его губы, вновь обладевшие моими - удовольствие за гранью реальности.
Павел сдёргивает бретели с моих плечей и нежно обхватывает грудь. Проводит большими пальцами по соскам. До безумия нежно... Касается так, как будто выучил наизусть некую инструкцию по моему телу.
- Шикарная девочка... Красивая... - обдаёт левый сосок горячим, возбуждённым дыханием и накрывает губами. Втягивает заострившуюся горошинку в рот. Посасывает, быстро крутит по ней твёрдым языком и прикусывает.
И снова мой зазывный стон. Бестыжий, как у "актрис" на порно-сайтах, но удержать его нереально. Оттягиваю край Пашкиной футболки и пробираюсь трясущимися от возбуждения и остатков шока руками к груди. Сжимаю напряжённые груды мышц. С ума сойти, какой он огромный и широкий. Между ног снова скользко и так хочется опять ощутить мужскую мощь Осадчего внутри себя... Прижимаюсь животом к бугру в его штанах и это движение вызывает у Павла тихий, звериный рык.
- Ты только моя, Ярослава! Только моя! - сдёргивает с себя футболку и прижимает мои ладошки к своей каменной груди.
Но всё возбуждение и дикая похоть моментально схлопываются от увиденного.
- Что это?
- Где? - продолжает стискивать попу, не придавая значения, накрывшему меня ступору.
