12. Глава 11
Возвращаюсь обратно уже затемно. И если бы не ярко-оранжевые уличные фонарики, установленные сегодня садовником перед выходящим к морю забором, я точно прошла бы мимо. Дом Павла, словно нежилой. Все окна темны и неприветливы. Сливаются с ночным небом, а если присмотреться, выступают на передний план, как огромные, зловещие пасти хищных зверей.
Дёргаю боковую калитку и, только попав на территорию виллы, я могу, наконец, разглядеть тусклое мерцание в столовой.
- Проходи. Садись. Уже всё остыло. - Осадчий кивает мне на одно из обеденных кресел и скрещивает пальцы рук, словно директор на совещании. Невольно притихаю, накладывая в тарелку перед собой одно из местных блюд: мини-початки кукурузы, стручковая фасоль, лапша и мясо. Всё в пряно-остром соусе, от которого меня уже почти воротит. Странно, как эти двое поглощают такую остроту. Привыкли, наверное.
За столом гробовая тишина. И короткие, безэмоциональные переглядки Алины и Павла. Чувствую себя третьей лишней. Думала, Осадчий закатит скандал из-за моего часового опоздания. Но...
- Спокойной ночи! Лягу сегодня пораньше. Завтра рано в дорогу. - Павел поднимается из-за стола, одаривает нас обеих быстрым взглядом и, разминая плечо, будто оно затекло, направляется в крыло, где находятся спальни.
- Я тоже отдыхать. Паша не в настроении, внимания не хватает, бедняжке. - Подрывается вслед за ним буквально секунд через двадцать "вторая жена".
Да пошло оно всё! - швыряю вилку на стол и она, как олимпийская пловчиха, отпрыгивает от стола-трамплина, делает несколько кувырков в воздухе и приземляется на мраморный пол с пронзительным металлическим воем.
А реакции ноль. Обычно, на такой грохот сбегается не только вся прислуга, но и хозяева. А тут - замогильная тишина. Как будто все уже уехали.
Цепляюсь за это слово, вспомнив, что Павел брякнул что-то про отъезд перед уходом. Но куда? И с кем? Меня или Алину с собой потащит?
Сон совсем не идёт. Голова забита мыслями о сегодняшнем странном ужине. Ощущается большой и старой бабушкиной подушкой с перьями. Такой тяжёлой... Неприподъёмной... Клонит меня... Тянет к матрацу.
А между первых отрывков снов вплетаются отдалённые, хлёсткие и шпигующие сердце, как колючая проволока, мужские стоны. Пашкины стоны.
Глаза переполняются слезами обиды и предательства. Снова. Как тогда в заброшенном коттедже.
Сукин сын! Похотливая сволочь! Ненавижу!
Ощущение полной разбитости. Словно я всю ночь не спала, а пролежала под гусеницами танка. Поразило и то, что телефон отозвался на мои первые после сна телодвижения яркими 12:19.
Новый личный рекорд установлен. Не думала, что так непросто привыкнуть к смене часовых поясов.
В надежде на завтрак, или уже обед, перебираюсь на кухню. Вера в то, что прислуга Осадчего хотя бы немного понимает один из языков, которыми я владею, всё ещё теплится.
- О! - расцветает при виде меня невысокая, полноватая балийка и придвигает на середину стола ароматные тосты и менажницу с тремя видами джема. Компанию им составляет пышный, нарезанный идеальными кубиками омлет. - Хозяин сказал, чтобы приготовить вам традиционно. Сказать, что вы совсем вчера не поела.
Одна хорошая новость - работники этого дома владеют английским. Хоть и изрядно хромающим. Я бы даже сказала, одноногим.
- Спасибо. - Хватаюсь за тост. Умираю с голоду. А ещё от ревности, что снова нахлынула на меня, как вчерашние океанские волны.
