- Ты знаешь, что я тебя ненавижу, да? - меня начинает колотить от злости.
- А ты знаешь, что ненавижу я, да? То, что моя женщина жмётся с каким-то упырём посреди белого дня! Посреди пляжа! Хихикает она тут! - дёргает меня к себе, пока я зачем-то обмозговываю фразы "посреди белого дня" и "посреди пляжа", как будто произойди подобное в другое время и в другом месте, его бы это так не взбесило.
- Домой! - Вскидывает меня к на плечо. Шлёпает по полуголому заду и идёт нереально быстро и грозно, невзирая на песок под ногами. Словно пушинку тащит. - Напомню, зачем ты здесь!
- Мужлан неотёсанный! Грубиян! Идиот! Ненавиииижу тебя! - не прекращаю орать всю дорогу. И, когда он вносит меня в дом, тоже не затыкаюсь. - Сам себе ещё не то позволяешь! Чпокаешься со всеми налево и направо!
Что я несу? Откуда все эти слова? Из чьего лексикона?
- Я сплю только с тобой! Или как там... Чпокаюсь! - Захлопывает за нами дверь комнаты и вжимает меня в неё так, что воздух за секунду сдувается из лёгких. Как из проколотого воздушного шарика.
- Я не буду с тобой спать!
- А я и не пущу! Предпочитаю спать один! - сдёргивает верх от моего купальника и хватает широкой лапищей мягкую округлость. - А вот "чпокнуться" вполне не прочь! И одним разом ты не отделаешься, Ярослава! - впечатывается в губы. Целует со злостью, отрывается по-полной, как будто пёс на сахарную кость набросился.
Цапаю его зубами и пихаю кулаками в живот. Как будто стену толкнула - не отодвинулся ни на миллиметр.
- Ты не представляешь, как я "соскучился"! - произносит это слово с каким-то странным выражением на лице. Раздвигает мои бёдра коленом и резко дёргает бикини вниз.
- Я не хочу тебя! Будешь насиловать?
- Разве? - раскрывает мои складки толстыми пальцами и скользит вдоль напрягшейся плоти. - Мокрая. Ждущая. Сама не замечаешь, как прикрываешь глаза от удовольствия. Как насаживаешься на мои пальцы. А как часто дышишь, тоже не чувствуешь? - кладёт вторую руку на мою шею и придавливает к двери. - Яська...
Прикусывает мою мочку, вдыхает запах кожи от уха к ключице. Как наркоман дорожку кокаина.
Цапает сосок губами, лижет языком. Быстро, одичало, с нажимом.
Прикусываю губу, но это не помогает - наружу всё равно вырывается мягкий стон удовольствия.
Обхватываю Пашкину челюсть и притягиваю ближе. Рука ныряет за ворот его футболки и пытается пролезть вниз.
- Бл*дь! Крышу рвёт! - стонет мне в сосок. Царапает его двухдневной щетиной и отрывается, чтобы содрать с себя футболку. Вид твёрдых, как сталь, мышц под плотной кожей испепеляет во мне последние крохи сопротивления. Сжимаю каменные бугры на его груди и сползаю ладошкой вниз. К линии, где начинается пояс джинсов. Нетерпеливо ковыряю маленькую кнопочку. Никак не получается...
А Пашка... Он тут же решает проблему - дёргает область ширинки в стороны, отправляя клёпку к чертям собачьим и спускает остатки своей одежды на пол. Обхватывает мои рёбра, отрывает от пола и заваливает на кровать.
- Я запрещаю тебе общаться с мужчинами! Кроме обслуги в доме! Ты моя, Яська! Не смей... - огромная дубина между его ног упирается в мой клитор. Кружит мокрой головкой. Дразнит... То приближается ко входу, то снова трётся о чувствительный холмик.
- Пашка!
- Что?
- Я ненавижу тебя! - скриплю сквозь зубы, почти поскуливаю от нетерпения.
- Взаимно! - вонзается в меня одновременно с этим словом. Как шпагой колет. - Твою мать! Ну почему ты до сих пор такая узкая, Яська?! - хрипит мне в губы. Долбит между ног с диким азартом. - Ты везде...
