Возможно, проблема была в том, что сама Альма считала себя несимпатичной. А считала она так, вероятно, потому, что ей много раз об этом сообщали самыми разными способами. Совсем недавно она услышала новость о своей некрасивости из уст собственного отца, который однажды вечером, напившись рома, ни с того ни с сего заявил:
– Да не переживай ты так, Сливка!
– Переживать из-за чего, отец? – спросила Альма, оторвавшись от письма, которое для него писала.
– Не волнуйся, Альма. Милое личико – это еще не все. Многих женщин любят, а они отнюдь не красавицы. Взять хотя бы твою мать. Никогда в жизни красивой не была, а мужа нашла, а? А миссис Кэвендеш, что у моста живет? Ты же сама ее видела: не женщина, а пугало, – но муж, видать, доволен, раз заделал ей семерых ребятишек. Вот и для тебя кто-нибудь да найдется, Сливка, и по мне, так ему сказочно повезет, что ты ему достанешься.
И этим он пытался ее утешить. Подумать только!
Что касается Пруденс, то о ее красоте было широко известно – ее, пожалуй, даже считали самой красивой девушкой в Филадельфии. Но весь город соглашался, что она холодна как лед и завоевать ее расположение невозможно. Пруденс вызывала зависть у женщин, но было неясно, способна ли она была вызвать страсть у мужчины. Она умела внушить мужчинам чувство, что к ней бесполезно даже приближаться, и те осмотрительно не приближались. Они смотрели на нее, ведь не смотреть на Пруденс Уиттакер было невозможно, – смотрели, но близко не подходили.
Можно было бы также подумать, что сестры Уиттакер привлекли бы охотников за наследством. Разумеется, нашлось немало молодых людей, жаждавших прикоснуться к состоянию Уиттакеров, но перспектива стать зятем Генри Уиттакера, видимо, отпугивала даже самых корыстных. А может, люди просто не верили, что Генри когда-либо согласится расстаться со своими деньгами. Как бы то ни было, даже надежда на богатое наследство не притягивала в «Белые акры» женихов.
Разумеется, в поместье всегда было много мужчин, но они приезжали к Генри, а не к его дочерям. В любое время дня в атриуме «Белых акров» можно было встретить самых разных мужчин, надеявшихся удостоиться аудиенции у Генри Уиттакера. Кого там только не было: отчаявшиеся, мечтатели, разгневанные и лжецы. Они приезжали в поместье с образцами товара, изобретениями, чертежами, проектами и судебными исками. Предлагали акции, молили о займах, демонстрировали прототип нового вакуумного насоса или сулили найти верное лекарство от желтухи, если Генри вложит деньги в их исследования. Но никто из них не приезжал в «Белые акры», чтобы предаться приятному делу ухаживания.
Джордж Хоукс был не похож на остальных. Он никогда и ничего не просил у Генри и приезжал в «Белые акры», чтобы только поговорить с ним и полюбоваться диковинками в оранжереях. Генри нравилось общество Джорджа, поскольку тот публиковал в своих журналах последние научные открытия и знал обо всем, что происходило в мире ботаники. Джордж не вел себя как жених – он не умел ни флиртовать, ни быть игривым, – но, по крайней мере, замечал сестер Уиттакер и был к ним добр. Он всегда был внимателен к Пруденс. С Альмой же общался так, словно она была уважаемым коллегой-ботаником. Альма ценила доброе отношение Джорджа, но желала большего. Молодые люди не говорят с любимыми девушками академическим языком, в этом она не сомневалась. И это ее несказанно расстраивало, ведь Альма Уиттакер вскоре полюбила Джорджа Хоукса всем сердцем.
