Читать онлайн Сергей Авдеев - Проклятая Тройка

“И снова смертная рука

Твоя волнительно тянулась

К огню божественного сна

Что города сжигал до тла.

Её увидел ты во сне

Святое пламя содрогнулось

И ты окажешься во тьме

Вновь наяву, вновь в тишине

Глаза светились звездами кошмаров

Их свет когда-то жизнь любил

Но в теле, что хранило тысячи пожаров,

На чувства не осталось сил.

Проклятья смех проглотит города

В лице улыбки с яркими глазами,

В лице бесчестий костного клинка,

И шляпы с приоткрытыми устами.

И снова пламени рука

Погладит шляпу по затылку

Кивнув, что есть на все ответ,

Состроив темную ухмылку.”

Забытая шляпа

Пролог

Фауст сидел за большим столом, пил красное вино и очень старался не сойти с ума. В огромном зале, освещённом свечами и подвесными люстрами, проходил роскошный бал в сопровождении оркестра. На белых колоннах, крепились подсвечники в форме оленьих рогов, а потолки казались бесконечными из-за изображённого на нём звёздного неба. Прямо в воздухе летали зелёные силуэты птиц, бабочек и драконов – то ли из потоков воздуха, то ли из какого-то зелёного дыма. На площадке люди в вечерних нарядах танцевали вальс под нежную, но энергичную музыку.

В дальнем конце зала, на возвышении, стоял длинный стол с десятками угощений и видов вин. На кружевах скатерти можно было распознать мрачную символику – оленьего черепа и рогов. В центре, рядом с Фаустом, на резном троне сидел хозяин бала: пожилой мужчина в буром строгом костюме в клетку, ярко-зелёном галстуке, сочетающемся с зелёными глазами и серебряными запонками. Его лицо было вытянутое и худое: высокие скулы с впалыми щеками, тонкие губы, орлиный нос с благородной горбинкой и морщины, которые только красили его. Длинные волосы были полностью седыми, завязанными в хвост. У подлокотника стояла жуткая, но изящная трость. Её наконечник напоминал серебряное копытце, а основа из красного дерева с резьбой была произведением искусства. На навершии был закреплён крупный олений череп с серебряным напылением. Пустые глазницы трости мерцали ядовито-зелёными огнями.

Фауст, сидящий рядом, был намного моложе, с чёрными пышными волосами. Он тоже был одет парадно и, очевидно, чувствовал себя некомфортно. Юноша неуверенно бегал глазами по столу и задумчиво вертел в руке стакан.

– Ну что, Фауст, ты со мной выпьешь или тоже побрезгуешь? – сказал хозяин строгим голосом и приподнял свой железный бокал, украшенный зелёными, чёрными и красными драгоценными камнями. Он говорил чётко, неторопливо и размеренно.

Но в ту секунду Фауст уже ничего не боялся, полностью смирившись со скверным положением дел, и просто думал, как бы ему остаться в живых до конца вечера.

– Да нет, слушайте, просто… обдумываю тост.

Фауст облокотился на стол. Музыка заиграла энергичнее, и собеседники замолчали, пленённые магией музыки. Скрипачи словно сходили с ума.

Когда закончилась одна композиция, но ещё не началась другая, хозяин вставил слово, торжественно протянув бокал ещё раз:

– Тогда я начну. Выпьем же за страх! Который движет нами, шёпотом звучащий в ушах каждый вечер перед сном, без которого мы бы не ценили победы над ним и того, чего нам удалось достичь! – Хозяин поднёс бокал к губам и сосредоточенно посмотрел на его содержимое. – За страх неизвестности.

Фауст был встревожен. Накануне хозяин бала рассказал ему историю, которая не давала ему покоя. Фауст не хотел терять свой мир… второй раз. Нарастающие духовые и струнные звуки новой мелодии звучали в одном ритме со взволнованным сердцем Фауста. Хозяин пристально посмотрел на него.

– Знаете, после услышанного, – сказал Фауст, – может, выпьем за человечность?

– Как интересно, – сказал хозяин и полностью обратил своё внимание на Фауста.

– Человечность помогает нам победить этот страх.

Хозяин кивнул и задумался, хмуро откинувшись на спинку стула.

– Это хорошие слова, но вот что я скажу тебе, Фауст. Запомни! Это любовь с приходом в наше сердце дарит нам человечность, – сказал хозяин, и глаза его наполнились слезами, а губы болезненно скривились, – но, уходя, забирает её обратно…

Глава 1

Фауст вздрогнул при пробуждении от тревожного сна. Ему снова снилась белая пустота, не имевшая ни земли, ни неба, в которой левитировали странные драгоценные камни разных размеров. Вокруг них парили тысячи извивающихся красных нитей – словно распущенный клубок в невесомости. Там было спокойно и тихо. Там можно было бы провести вечность и не заметить – пока безмолвную картину не нарушили другие нити. Три чёрные нити. Они были натянуты, словно струны, пронизывающие бесконечность, и внушали леденящий кровь ужас. Но что-то всё равно побуждало Фауста к ним прикоснуться. И перед самым контактом нити обратились в тени и накрыли собой всё.

Тьма рассеялась, стоило Фаусту только открыть глаза.

Наступило ещё одно утро с того дня, когда Фауст и его старший брат Галилей перебрались в новый мир. Но он всё ещё был им чужим. Несмотря на это, Фауст в свои двадцать два года чувствовал себя неплохо: у него было жильё, работа и много новых друзей. И всё же за три года на новом месте чего-то не хватало.

Фауст и Галилей были Скакунами – так называли себя люди, способные перемещаться между мирами с помощью дверей. Хотя в пределах одного мира скакать они тоже вполне могли – это сильно упрощало повседневную жизнь.

Протерев глаза, он окинул взглядом хаос, творившийся в его и так небольшой комнате. По большей части мебель была из старого дерева – обшарпанная и поломанная, а пышный, мягкий ковёр давно утратил жёлтый цвет и стал напоминать застоявшуюся кашу. Бежевые блики солнца разбавлялись мазками тёмной одежды, разбросанной по полу, а маленький стол был завален его блокнотами, книгами и календарными записями. Фауст любил аккуратные, структурированные записи, но когда их становилось слишком много – они неизбежно превращались в бардак вплоть до следующей уборки. А уборки у Фауста бывали нечасто.

Первым делом, чтобы успокоить нервы, он выпил кофе. Полчетвёртого на часах. Отлично – опять полдня проспал. А значит, Галилей уже несколько часов ждал его в «Тени у дуба». Фауст работал в этой кофейне и заодно проводил в ней большую часть своего свободного времени, о чём часто ворчал Галилей.

Чувство стиля у Фауста дремало где-то глубоко в душе, поэтому он вышел из дома в расстёгнутой рыжей гавайской рубашке с синими цветами поверх белой майки и в огромных трусах-шортах. На шее висел крупный драгоценный камень красного цвета – отличительный знак Скакуна. У всех Скакунов был подобный кулон: они делились на три цвета – красные, пурпурные и зелёные.

Фауст очень чётко представил себе свою любимую кофейню «Тень у дуба» перед тем, как открыть входную дверь. Он сделал шаг за порог – и сразу всё вокруг исчезло. Он стоял в абсолютной пустоте, подобной той, что видел во сне, но без камней и нитей. Просто белая бесконечность.

Это место называется Шор. Оно играло роль перехода в любое место для Скакуна и работало как «кротовая нора». В нём всегда было очень одиноко. Странная магия этого пространства никогда не позволяла видеть других Скакунов: даже если кто-то совершает скачок с товарищем, в Шоре он всегда будет один. Поэтому Фауст в нём никогда не задерживался. Хотя фактически время в Шоре не шло.

Он в ту же секунду появился в кофейне, выйдя из двери на небольшой склад. Очертания при скачке всегда вырисовывались постепенно, словно Шор – это лист бумаги, на котором незримый художник рисует картину: сначала наброски, прямые линии, тени… и в конце – реалистичное изображение места, куда прибыл Скакун.

Кофейня «Тень у дуба» была небольшой, но уютной. Весь интерьер был из природных материалов: камня, дерева и железа. Свет – исключительно тёплый и приглушённый, отчего кофейня напоминала пещеру, несмотря на панорамные окна. Играла спокойная и ритмичная музыка, которая никогда не находила отклик в душе Фауста, но любовь к этому месту заставляла принимать и её. Запах свежемолотого кофе и выпечки ударил в нос.

Людей в помещении почти не было – как и всегда в ранние часы. В начале зала сидел его брат спиной к бару. Фауст узнал его по жёлтому осеннему плащу и копне вьющихся каштановых волос. Галилей сразу заметил звуки за спиной и коротким движением головы позвал Фауста.

Барная зона располагалась посреди помещения, и его сразу заметили друзья и коллеги – Макс и Крис. При их виде Фауст засиял. Он чувствовал себя дома в этом месте, и ему было важно это чувство. Единственное место, где тревоги его оставляли. Никто не был удивлён его «чудесному» появлению со склада: в «Тени у дуба» работали одни Скакуны, и для них это было обычным делом.

Коротко поздоровавшись, Фауст присоединился к брату за столиком.

– Когда-нибудь жизнь научит тебя вовремя просыпаться, – сказал Галилей и отпил кофе, хмуро глядя в окно.

На шее блеснул зелёный камень Скакуна. Под жёлтым плащом он носил чёрную майку и джинсы, а лицо у него всегда было сосредоточенное и напряжённое. Фауст знал, что он не любит это место и не понимал, почему Галилей продолжает сюда приходить.

– И тебе доброе утро, – ответил Фауст и тоже сделал глоток из его чашки, почти вырвав её из рук. – Как ты?

– Нормально.

Галилей всегда был немногословен, а после гибели их мира и вовсе замкнулся. Но в этом ответе Фауст уловил что-то новое – неуверенность. Или, возможно, ему показалось. Брат обычно был невозмутим.

К ним подскочила молодая сотрудница – стройная и высокая, с длинными тёмными волосами. Рядом с ней всегда было весело: её улыбка излучала позитив. Вся недосказанность с Галилеем отошла на второй план.

– Привет, мальчики, – сказала она, наматывая косу на палец и весело прикусывая губу. – Фауст, ты хоть раз можешь провести свой выходной не на работе?

– А? – Фауст театрально удивился. – Крис, я думал, ты без ума от меня, вот и хожу сюда каждый день.

– Ага, ясно! Пить что-то будете?

– Я шучу! На самом деле это я не могу без вас жить, не обижайся. Лучше садись, посиди с нами.

Крис звонко хихикнула и сразу замялась. Галилей метнул в Фауста строгий взгляд.

– Ну, я, как бы, это… пока работаю…

– Думаешь, Макс загнётся там один без тебя? В самом деле, у него завал! – сказал Фауст, разводя руками в сторону пустой кофейни. – Верно, Гелик?

Галилей приподнял брови – обычно это был знак согласия.

– Ага, сказал как отрезал.

– Ладно, только ненадолго, – сказала Крис и уселась вплотную к Фаусту.

Фауст уставился в её большие голубые глаза в ожидании продолжения разговора, а Галилей снова уткнулся в чашку.

– Да ничего нового. Решили сегодня после смены остаться, выпить и пообщаться. Ты с нами?

Галилей украдкой закатил глаза, а Фауст сделал вид, что не заметил. Всем в заведении было известно: здесь часто устраивали посиделки до поздней ночи. Галилей их не любил. А ещё сильнее он не любил, когда Фауст напивался до беспамятства и приводил домой такую же пьяную Крис. Эту тему оба брата уже год замалчивали.

– Конечно, с вами!

Фауст знал, как распознать момент, когда Галилею становилось окончательно некомфортно: он уходил курить и звал Фауста с собой, хотя тот не курил. Предложение выйти на улицу не заставило себя ждать.

– Да, пошли. От этой музыки быстро начинают кипеть мозги, – сказал Фауст.

– Так бывает, когда слушаешь её каждый день по восемь часов, – сказала Крис. – Ты бываешь когда-нибудь в тишине?