Проклятая Тройка - страница 24

У Оазис сначала было лицо терминатора-убийцы. К концу речи просто отвисла челюсть. Фауст ждал, что она его просто испепелит взглядом, хотя не был уверен, что она умеет как Кос. Но она молча встала и в полной тишине начала перебирать вещи.

– Иди спать, скакун, утром поговорим, и я иду с вами. И больше ни слова!

Фауст сидел в шоке от собственной наглости. Наверное, так всегда, когда чистая и не забитая тревогой голова? Как приятно быть правым. Оазис подошла к Фаусту практически вплотную, к лицу, так что опять стало неловко. В нос снова ударил запах лаванды и мяты. Она слегка, но резко ударила кулаком Фаусту в живот. Помимо удара, ее «кокон» неприятно обжег через одежду.

– Про дуру – было лишнее.

– Ай… Справедливо.

После этого эпизода Фауст был уверен, что попал к ней не случайно и должен был ее убедить идти с ним. Вот нашелся бы хоть кто-то, способный пролить свет на эти видения.

Глава 10

Люк ощущал каждую секунду, проведённую в том доме. И время будто остановилось, когда в один обычный день Вия исчезла и больше не вернулась.

Никто не сказал ему, куда и когда именно она уехала, вернётся ли, и почему ничего не сказала. Неизвестность болезненно скребла душу, отравляя его разум. Он не находил себе места и пытался спрятаться от мысли, что его бросил единственный любимый человек.

Прошло полгода, а Люк так и не смирился – ни через год, ни через два. Он часто вспоминал их последнее прощание перед сном: тот вечер был спокойным и ничем не предвещал беды. Тогда он не осознавал, что видит её в последний раз. Теперь это убивало его.

Каждый день он ждал письма или вестей от неё. Это отвлекало от всего: от учёбы, отдыха, людей. Даже издёвки и побои в приюте перестали волновать – он лишь смеялся в ответ, осознавая, насколько всё стало неважным. Со временем это настораживало окружающих. Ближе к совершеннолетию Люк окончательно стал изгоем – его просто перестали замечать. И это его устраивало.

Однажды днём Люк сидел один во дворе. У него не было настроения ни на что. Даже искать, чем бы заняться, казалось бессмысленным. Он чувствовал себя абсолютно пустым – как и весь последний год.

Незаметно к нему подкрался мальчик, на вид ровесник. Люк раньше не видел его в приюте, но не удивился – давно перестал следить за тем, кто приходит и уходит. Мальчик был невысоким, рыжим, в кожаной ковбойской шляпе.

– Ну привет. Чего сидишь тут один как пень?

Люк тяжело подпускал людей к себе, особенно навязчивых. Но в этот раз, к собственному удивлению, был даже рад. Он удивился, что с ним вообще кто-то заговорил.

– Привет… Извини, я… всё нормально, я просто… часто тут отдыхаю.

– Вижу, что не работаешь! – рассмеялся мальчик. – Меня звать Филин.

– Классное имя. А я Люк.

– Отлично, Люк. Так что ты тут киснешь? Неужели больше негде провести время?

Люк не ответил. Он и правда не задумывался о том, как хотел бы проводить свободное время. Филин прищурился:

– А пойдём-ка к речке, пока старшие не видят?

– Не знаю даже… заведующие ругаться будут.

– Брось! Мы уже не дети. Повопят немного – и успокоятся. А мы весело покуралесим, ну?

Люк немного подумал и согласился. Филин не обладал особой харизмой или привлекательностью, но как будто считал подавленное желание Люка – уйти подальше, не видеть этот дом. Может, это совпадение. Но найти компанию и сбежать – именно этого Люк и хотел.

Так началась их долгая дружба.

Он всегда боялся сближаться с людьми, особенно после ухода Вии. Со временем Люк понял, что его тревожило ощущение, будто он нашёл замену. Жгучая боль разлуки постепенно утихала, а потребность в общении становилась яснее. Эта буря противоречий сделала его раздражительным и гиперактивным.