Оазис устало вздохнула и посмотрела на Фауста:
– Всего было трое Золотых. Кос, Архимий и Годрик.
– Получается, есть ещё Годрик?
Топс поздно подал знак Фаусту замолчать.
– Нет, – коротко ответила она. Уже уходя, обернулась в дверях. – Нету… Идите спать.
Сказано это было печально. Фауст тактично промолчал. Она ушла.
Топс тоже встал и показал Фаусту его кровать. У Оазис, в отличие от Калидиуса, с гостеприимством проблем не было. Перед тем как уйти, Фауст задал Топсу последний вопрос:
– Слушай, Топс, а кто такая Ибраитос? Их сестра?
– Да. Самая старшая и мудрая. Но к встрече с ней лучше быть готовым, – сказал Топс, поморщившись. – Спроси завтра про это у Оазис.
За два часа знакомства Топс понравился Фаусту: добродушный и преданный не только Оазис, но и своему народу. Несмотря на вес, в глазах у него была сильная личность. Рядом с ним Фауст чувствовал себя человеком, не игрушкой богов.
А к кому из них не надо быть готовым? – подумал Фауст.
Огонь в камине, уют, пляшущие тени – всё это быстро его убаюкало. Он уснул второй раз за ночь.
Ему снился пугающий образ бледного человека в Шоре. Он был голый и гладкий, как манекен, но с чёрными волосами и глазами. В его руке был белый гранёный посох со странной сферой на навершии. Фигура взглянула на Фауста – и наступило утро.
***
Фауст удивился, когда утром он скакнул за Косом и Оазис, но очутился в дремучем лесу. Было влажно, сыро и жарко. Слышались звуки разных птиц и насекомых, буро-зелёный пейзаж заполнял всё пространство.
– Ваша сестра живёт в лесу?
– Ха! Нет! – воскликнул Кос. – Но она очень хорошо позаботилась о защите своих скакунов. Скоро сам всё увидишь. Придётся немного пройтись.
Фауст кивнул и пошёл за ними сквозь грязь, заросли и размытые дождями большие корни деревьев. Влажная земля начинала бурлить и шипеть под ногами богов. Кос шёл впереди и солнечным взглядом расчищал дорогу от препятствий, а Оазис шла за ним. Фауст ненавязчиво нагнал её, чтобы проявить очередной прилив любопытства.
– Слушай, а что за скакуны у Ибраитос?
– Когда появилась Проклятая Тройка, – начала Оазис, – Ибраитос положила много сил на защиту тех скакунов, что смогли спастись из своих умирающих миров, и объединила их под одной крышей. Дала им дом.
– Хм. Благородно.
Фауст посчитал, что, пожалуй, это было самое яркое проявление «божественной» милости из всех, что он услышал от кого-либо из богов.
– Да, но так считают не все. Этот мир сейчас практически разрушен людьми, что жили здесь, а Ибраитос отказалась давать им убежище.
– Почему?
– Сказала, они сами виноваты в гибели их общества. А скакуны не ответственны за то, что Тройка пожрала их миры. Вот так и получается.
– Жёстко, – сказал Фауст себе под нос. – Но справедливо.
– Жестокость придумали люди, а не боги.
Фауст не совсем понял, о чём она, но решил не переспрашивать. Вообще Оазис была в его глазах удивительно красива: очень нежное лицо дополнял строгий и холодный взгляд с идеальной осанкой, а её глаза цвета золота, рыжие волосы и белый костюм создавали яркий образ. Её вечно усталая и нервная манера говорить будто бы даже забавляла Фауста и не мешала выстраивать с ней диалоги.
Кос, конечно, тоже был яркой фигурой, но Фаусту пока не было понятно: маньяк он или просто мрачный чудак с приступами гнева. Он даже невольно старался говорить тише за его спиной – мало ли что от него можно ожидать. В доме у Оазис он его здорово напугал.
