– Остановись, несчастная, – неожиданно заговорил лейтенант участливым и грустным голосом. Сильфия тотчас остановилась.
– Ты даже не можешь представить, как мне жаль тебя, – продолжал он, и Мишель чувствовал, что существо говорит искренне. – Ты была столь своеобразна и неповторима, что заслуживала большей участи, чем просто поклонение твоему телу.
– Тебе не нравится мое тело? – еле выдохнула Сильфия.
– Да нет же, оно, как и все остальное… неповторимо.
– Если бы ты сказал «прекрасно», я бы тебя убила, – простодушно признался призрак.
– Спасибо. Мне очень приятна твоя откровенность.
– А мне – твои слова…
– Я не скажу тебе самого главного.
– Почему?! – непередаваемое отчаяние прозвучало в голосе утопленницы.
– Это значит – отдать себя в твою власть.
– Но почему?! Я столько ждала тебя, столько верила и надеялась, что ты придешь… Я…
– Не говори этого!!!
– Почему? – еле слышно произнесла Сильфия.
– Ты мечтала о королевстве, а не обо мне. Не я был тебе нужен, а Людовик.
– Неправда! Конечно, я хотела жить как королева. И черная магия богини Аштарот открыла мне путь к богатству и славе…
– И к смерти.
– Но я жива!
– Это не жизнь.
– Не говори так! Ты не любишь меня!!!
Неожиданно Мишель оказался внутри своего тела, споро задраивающего люк. По броне со всех сторон стучали утопленники, а его танкисты с перекошенными от страха лицами безумно цеплялись за рукояти приборов.
– Задняя!!! – заорало существо по переговорному устройству, и механик, воткнув заднюю передачу, тронулся с места.
– Разворот – и жми!!!
«Он не хочет раздавить Сильфию!» – догадался Жормон.
– Помотай башней! – приказало существо Эндрю, но видя его непонимающие глаза, само перекинуло пушку с борта на борт, в мгновение ока сбросив этой импровизированной двухтонной дубиной всех налипших на танк покойников.
– А я и не знал, что нашей пушкой можно так драться! – искренне изумился Мишель.
– Теперь будешь знать! – зло ответило существо и затаилось, разрешая Жормону снова повелевать своим телом.
– А что же мне сказать «комбату?» – спросил его лейтенант.
– Так и скажи – в поле никого, кроме утопленников нет. Можно стрелять… Вместо «утопленников», можешь сказать «призраков», – немного помолчав, добавило оно.
«Леклерк», почти вырывая фрикционы на поворотах, мчался на исходный огневой рубеж батальона.
Глава 4. «Армия госпожи Сильфии»
Все-таки решено было стрелять. Потому что штабисты в Париже наверняка не поняли бы слов «утопленники» и «призраки». А здесь, к тому же, оставался шанс накрыть эти существа артиллерийским огнем. Что добавляло даже толику охотничьего азарта в плановое мероприятие.
Сердце Жормона бешено стучало. Его двойник жаждал пушечной стрельбы и уже не раз жадно поглядывал на полный боекомплект. Почему-то он по-доброму завидовал Мишелю, имевшему возможность часто стрелять боевыми снарядами.
Но – увы. Ему не суждено было дождаться команды «Огонь!» Вместо нее в эфире прозвучал испуганный возглас: «Смотрите!» А дальше – абсолютно правильное танковое целеуказание.
Случилось то, чего так опасался лейтенант – ненавистные призраки снова появились. Они вышли из незаметно наползшего тумана и, сопровождаемые его колеблющейся завесой, медленно двинулись по дорожкам вдоль линии танков. Десятки глаз припали к стеклам оптики, со страхом рассматривая потусторонних пришельцев, и десятки глоток непроизвольно задержали дыхание… Это снова была Сильфия, сопровождаемая двумя кавалерами. Но теперь ее платье, поразившее до этого Жормона своим великолепием, было безжалостно разорвано и смято. Призрачная девушка стыдливо пыталась закрыть развевающимися лоскутами восхитительные линии и округлости своего тела. Но, несмотря на всю ее женственную прелесть, от всей группы веяло таким ужасом, что казалось сама смерть пришла к ним в стыдливо-прекрасном обличье.
