Читать онлайн Зелена Крыж - Проклятье Моревны

"А тебя только за смертью посылать!" —

надменно сообщила мне Маруська.

(роман "Белый пират".)

1.

Чего меня сегодня так накрыло?

Прямо с утра. Вроде не снилось ничего ужасного… или не помню?

Главное, не расскажешь никому.

Витёк скажет: "Стари-и-ик! Да ты, никак, соскучился по приключениям? Или всё дело в ней?.."

Да ничего я не скучаю! И точно дело не в Маруське. Да, правда, что как призвал ее, нас трижды за одни сутки угрожали убить, а теперь уже две недели никто не трогает. Это ведь хорошо! Предчувствие меня грызет как раз о том, что будто нить где-то тянется, тянется, тянется… и как лопнет! Ба-бах, и кранты нашему беззаботному времени!

Не хочется. Жутко не хочется.

Марко сказал бы: "У капитана предсвадебная лихорадка!"

Вот и неправда. На этот счет есть мысли, но чтобы ждал чего плохого — нет.

Маруська тоже сразу забеспокоится: "Жалеешь?"

Или шутить начнет. Мол, мрачные предчувствия понятны, ведь наше объяснение прошло на кладбище, практически в могиле! Какой же после такого будет свадьба? В общем, тоже сведет всё к моему страху. Шутка ли: взять в жёны морскую ведьму!

Глупости. Никогда ее не боялся. Ни когда проклинала, ни когда целовала… С чувством, что это судьба моя, у меня никаких разногласий нет. А вот страх есть. Что помешают. Что не дадут спокойно… ничего не дадут! Поэтому и сам я не могу спокойно лежать на пляже, смотреть в небо и думать… Скорей, не думать, просто ждать с открытым сердцем, когда придет Маруся или кто-то из вахтенных позовет обедать. Я поднимусь на борт своей любимой "Милой бестии", с которой всегда счастлив и свободен, встречу друзей и любимую невесту, с которой только учусь новому счастью.

Что ж так зудит в мозгах ядовитый комар? Что мне мешает радоваться сегодня, как вчера?

Весёлые острова — не место для мрачных мыслей. В островных цепях южных морей это целый пояс маленьких островков, где нет ни одного цивилизованно колонизированного с континента. Ни площадь, ни богатства не представляют здесь большого интереса для торговцев. Они заходят лишь наездами, собрать урожай фруктов и орехов, и то предпочитают, чтобы всё аккуратно собрали местные и доставили сразу на торговую пристань. И рыбу, и жемчуг, и всякие поделки из кораллов, ракушек и редких сортов дерева.

Зачем тут зря толкаться? Тут же только крошечные деревушки аборигенов и то не на каждом острове. Тут только едят сладости из цветов, танцуют вечерами у костров, изредка уходят на большой лов рыбы, а в основном веселятся сами и приглашают всех гостей жить по своим законам дружественного общества.

Заросли пальм и белый песок. Пляжи на берегу прозрачных бухточек, где слишком мелко для акул. Рай для вольных бродяг. Острова южных морей славны тем, что за всю историю человечества островитяне ни с кем не воевали, ни с континентом, ни между собой.

Мы-то, "гости", тут и пиратские сражения устраивали, и безлюдные острова присваивали сотнями. Венец колонизации — самая большая галерная каторга Острова. Но только для своих. Местных, к счастью, даже рейды работорговцев почти не задевают.

Для того я и выбрал Весёлые острова как место отдыха, чтобы вполне насладиться теплом и свободой после изматывающего долгового рабства. Где ещё на досуге взвесить привилегии семейной и холостой жизни и разобраться, как это совместить?

Вот мы живем с Маруськой бок о бок рядом две недели, и никаких потерь в моем капитанском авторитете пока не наблюдается. Она, само собой, делает всё, что хочет. Ну так и я распоряжаюсь собой и своей двухмачтовой крошкой как хочу. Боцман ворчит, Витёк вздыхает о своей нелегкой вампирской доле, море плещет в борт и накатывает на берег… Всё в лучшем виде!

Погода самая безоблачная. Состояние души и здоровья отменное.

Не с чего быть мрачному предчувствию, не с чего! А есть.

— Белёк, о чем ты думаешь?

Я вздрогнул.

Она подошла тихо и тень ее не выдала. Давно ли милая наблюдает, как я загораю на песочке? Никогда до конца не уверен, слышит ли она мысли? Маруська уверяет, что нет. Но угадывает мои мысли так часто, что кажется, будто скрывает половину умений, снисходя к моему человеческому несовершенству. А я даже соврать ей не могу. Проклятье-то не снято. Сам отказался, когда предлагали амнистию, а теперь неудобно отступать. Превращаться в большого белого пса умение во многих случаях очень полезное. Одна проблема, прямая зависимость превращения от вранья!

Вот как сказать: "Ни о чем?" Она сразу узнает…

— Марусь, я так… меланхолия какая-то странная. Сам причин не пойму.

Она ласково села рядом.

— Глупенький! Ты же хочешь выйти в открытое море. Мне ВиктОр сказал, что ты перед новой дорогой всегда такой.

— Правда?! Как я сам не догадался? — я мгновенно перевернулся, уперся в кулаки подбородком, почти касаясь губами ее колена и умильно глядя вверх. — Вот какая ты у меня умница!

— А зачем ещё человеку жена? — свысока спросила Маруся.

— Зачем ещё? — я притворно задумался. — Погоди, дай вспомнить… Вроде как она готовить должна, но для этого у нас кок есть. Убирают на судне вахтенные, пилят мне мозги боцман и старший помощник… Так зачем мне ещё и жениться? Напомни!

— Ах, не знаешь? — она крепко схватила мои оба уха, потянула к себе, чтобы иметь возможность поцеловать. Впилась в губы, мы опрокинулись на песок, покатились по пляжу. Маруська вывернулась, вскочила и в момент была уже на полпути к трапу "Милой бестии".

— Раз не знаешь, то и я что-то не помню! — крикнула мне. — Наверное, тебе это действительно ни к чему!

— Ведьма!.. — простонал я, снова упал на песок и раскинул руки. Через пару минут собрал себя в прямоходящую конструкцию и поднялся на борт.

***

Мы отчалили. Шли по ветру, не заботясь о курсе. Единственное, за чем следил рулевой, чтобы не сесть на мель и не врезаться в очередной остров. Курс и карты сейчас значения не имели.

Я действительно хотел выйти туда, где в какую сторону ни смотри, даже в бинокль не увидишь ничего, кроме моря.

Маруська-то, между прочим, права. Я понятия не имею, как у нас могут складываться полные сутки семейной жизни? Мы весь день вместе, но спим в разных каютах не только формально. Не сказать, чтобы я такой уж блюститель приличий, и сама невеста не говорила, что "до свадьбы ни-ни". Но вот так.

Я хочу постоянно быть с ней рядом как можно ближе. Но схватить с правом полной собственности робею. То ли помнится тот удар током по всем нервам во время нашего объяснения, если можно так назвать мой выход без слов. То ли внутренне ужасно боюсь, что если слишком сжать ее в объятьях, она растает. Буквально, утечет у меня сквозь пальцы морской водой. В крайнем случае, рассыплется горсткой соли. И в груди всё сжимается.

Кто когда-нибудь обнимал ведьму, меня поймет. Остальные, пусть хоть лопнут от хохота. Я на них посмотрю, когда полюбят по-настоящему.

Объясняю специально, что такие приливы нежности у меня случались не раз и не два, хотя эта змея подводная провоцировала меня бессовестно! А сегодня после ужина даже не пытаясь для порядка полюбоваться на звезды, прямо потащила к себе в каюту.

Я, естественно, не возражал. Но и не торопился. А куда торопиться, если дальше борта не убежишь? Я давно понял, если бы сама хотела чего-то другого, уж она бы всё давно получила. А ей просто интересно играть со мной.

Как положено царевне, каюта у Марьи самая просторная и койка там вполне царская, поперек лечь можно. Мы ласкались, как дельфины в волнах, перемежая поцелуи вином и фруктами. Ни о чем не говорили, просто проводили время вместе в постели. Не назвал бы это прелюдией, потому что не знал, к чему мы придем в итоге. Но серьезно думал, что до утра времени столько, что нам хватит его на всё, чего пожелаешь.

Плавная бортовая качка, казалось, несла нас по морю на белом плоту. Лампа освещала только часть каюты, стены как раз темнели, расширяя пространство вокруг нас до бесконечности. Я продолжал нежиться, как на пляже, но теперь моим солнцем была Марусечка. Я давно заметил, в ее одежде непременно должна быть хоть одна ярко-красная деталь. Сейчас, когда она осталась в белой ночной сорочке, на груди всё равно горела треугольная шелковая вставка. Видно, это традиция их рода, такая же, как симпатия исключительно к морякам. У меня рубашка завязывалась длинными языками на животе. Когда Марьюшке надоел этот узел, она вцепилась в него зубами. Развязала, и с яростью распахнула две половинки, словно это ворота, которые мешают ей вернуться домой. Зарылась лицом мне в грудь и затихла.

Я перебирал ее волосы, гладил руки и плечи. Поднялся, чтобы сила тяжести помогла мне добраться до ее губ… и внезапно меня посетила мысль, которой совершенно не место между двоими в такой момент.

— Погоди, скоро я уже не остановлюсь. А что скажет бабушка и другая твоя родня, если узнает, что мы… без свадьбы?

В горле у Маруськи заклокотал вулканчик недоброго смеха.

— Ничего хорошего! Эта новость их не порадует. Особенно, дядюшку. Так что никому знать не надо!

— Так может и нам…? Всё равно я собираюсь жениться только на тебе, вот если бы на другой… Или ты мечтаешь от меня скорее избавиться?

— Почему это?

— Да вот вызовешь дядюшку, он меня на месте прикончит, а ты снова свободна! Что, такой план?

— Боишься? — она сверкала глазами и зубами.

— Не так чтобы очень, но сейчас редкий момент, когда я ещё могу думать. Хочу знать, на что мы идем? Это вызов семье? Или ты меня просто любишь?

— Вот не просто, так точно! — загадочно ответила она. Отстранилась и перебралась на край кровати, чтобы снова взять дольку грейпфрута. — Сам решай! Если боишься…

Я гусеницей пополз следом и улегся затылком к ней на колени.

— Уточняю, только уточняю, чем я рискую? Если меня убьют, сумеешь ли ты, Марья Моревна, предпринять ответные меры? Ну, как в сказках. Живая и мертвая вода…

Она дотронулась до моего лба, словно проверяла температуру. Скормила мне другую сочную дольку, всё так же тревожно всматриваясь в лицо.

— Беленький, тебя вроде не Иваном зовут?

— Что? — я чуть не подавился. Даже не от удивления, от ревности. Это что за намеки на другого мужчину?!

— Просто говоришь, совсем как дурак!

— А вы лично знакомы? — съехидничал я. Пришлось сесть, потому что Маруська меня столкнула и отвернулась. Обиделась.

Я обнял ее и шептал на ушко извинения и уговоры не принимать мои шутки всерьез. Она только оглянулась и снова обвила руками за шею, как в дверь робко постучали. Потом снова, настойчивее.

Я сердито встал. Обмотал перекрещенные языки рубашки вокруг талии и заправил за пояс брюк.

На пороге стоял боцман. Марко хмурился, сам недовольный, что пришлось помешать нам.

— Сто раз прошу прощения, капитан. Дело срочное.

— Что? Тонем? — в моем голосе явно читалось, что причина мельче меня не устроит.

— На борту гость, который желает видеть вас и не может ждать до утра.

— Это друг?

Боцман засопел:

— Боюсь… нет.

— Вышвырни его за борт! — я хотел закрыть дверь в каюту, свято веря в правильность своего приказа. Пусть хоть мир перевернется, для меня сейчас нет ничего важнее нашего спора с невестой.

— Он рассчитывал, что ты так и скажешь, — Марко стал ещё мрачнее и говорил тише. — И поэтому просил назвать свое имя.

— Кто же этот настолько самоуверенный господин? — во мне проснулась черная ирония, в глубине души я уже понимал, что так просто от меня не отстанут, и придется идти на встречу.