– Элибир и его братья Добур и Калос породили всю семью Эльжануба, в том числе и человеческие языки, – вспомнила она слова наставника. – Правда, люди сильно упростили древние знания.
Гномы, цверги и другие нелюди Северного королевства общались при помощи сыновей Та́да Угрюмого. Тада́йский не отличался многословием, но каждая фраза отражала множество значений. Этот язык Леилэ почти не понимала. Его рваная, прыгающая мелодия напоминала ей невнятное бурчание и вызывала смех.
Девочка бродила по улицам, прислушиваясь к разговорам, разглядывая людей и нелюдей. По сравнению со здешними жителями Леилэ в своей потертой зеленой курточке и истоптанных сапожках выглядела словно дикий лесной зверек. Она не желала заплетать косы, так и ходила с растрепанными волосами.
Не обратив ни малейшего внимания на витрины с ювелирными изделиями, у которых вздыхали другие девочки, Леилэ протиснулась сквозь толпу мужчин, окруживших оружейную лавку. Начищенный металл сиял на солнце привлекательнее всяких бус и колечек.
Какого только оружия здесь не продавали! На витрине можно было увидеть кривые сабли, боевые молоты, серпы и секиры из Свободных королевств, длинные мечи с двойным изгибом и пламенеющими лезвиями – с Южного континента.
Мат выдавал своей ученице кое-какие лузы – монеты Энсолорадо с изображением солнца с семью лучами, – но обычно их хватало лишь на сладости да на мелкие вещички. И даже о самом простеньком мече она могла только мечтать.
Впрочем, чудеса случались время от времени. Чуть ранее девочка потратила две медные лузы на гребень для волос, украшенный резными цветочками незабудок. А в придачу к нему улыбчивый эльф-продавец с необыкновенными для эльфов рыжими кудрями вручил Леилэ карманное зеркальце.
Это был поистине царский подарок! Даже самое крохотное зеркальце такой чистоты и блеска стоило гораздо дороже гребня, а может, и меча… На оправе из черепашьего панциря была выгравирована надпись, из которой видны остались лишь три слова на древнеальтирском: Кайкэс, Мутэс, Сурдэс.
Но у оружейной лавки чуда не повторилось. Девочка разочарованно отвела взгляд от мечей и принюхалась. Запах свежей выпечки манил Леилэ не меньше, чем блеск клинков. В пути ей редко удавалось полакомиться сдобными булками, а уж в своем мире о свежем хлебе из настоящей пшеницы она только читала.
Леилэ прошла мимо навесов, в тени которых продавали разноцветные ткани, гончарные и деревянные изделия, фрукты и овощи, мясо и рыбу, и наконец оказалась перед хлебной лавкой. Здесь она накупила золотистых пирогов и глазированное яблоко.
Увидев это, Мат наверняка отругал бы ее за прожорливость. Почему-то он считал, что человечьим девочкам полезно оставаться полуголодными. Но эльф был далеко, а Леилэ ужасно хотелось булочек. Особенно ей не терпелось попробовать пирожки с настоящей, выросшей под землей картошкой! В конце концов, она же не транжирила лузы на браслеты и бусики, а значит, имела право насладиться чем-то другим!
В центре Бейрамора на холме возвышались величественные золотые купола храма Единого. Ниже шли дома с пестрыми разноцветными крышами, где проживали богатые купцы и ремесленники. По окраинам ютились скромные, но опрятные, выкрашенные белой краской мазанки рыбаков и крестьян. От самого храма к морю спускались улицы, между которыми, словно зеленые щупальца какого-нибудь гигантского морского гада, стелились фруктовые и цветочные сады. Туда-то со всем своим богатством, завернутым в бумагу, и побежала Леилэ.
