– Прекрасный обычай и достойная извинения причина задержаться с приездом на празднества, – похвалил Птолемей. – Где ты остановился?
Антипатр растерялся, не зная, врать ли ему и дальше или положиться на волю случая.
– Пока нигде, – сказал он. – Я только что с дороги, не успел даже переодеться.
– Остановишься в моем дворце, – сказал Птолемей. – А ты, Афинион, позаботься о том, чтобы мой гость ни в чем не знал нужды.
– Слушаюсь, – ответил Афинион и, хлопнув Антипатра по спине, подмигнул ему.
Вечером того же дня Птолемей устроил роскошный ужин в честь прибывших из Иудеи гостей. Афинион, занятый организацией ужина, на время оставил Антипатра одного. Богатые иудеи заняли все самые почетные места рядом с царем и царицей, а Антипатра оттеснили на самый дальний край стола. Во время ужина они, объедая мясо, сбрасывали кости в блюдо перед Антипатром, у которого от волнения пропал аппетит. Антипатр не успел оглянуться, как перед ним выросла гора костей. Шут Птолемея, веселивший гостей, с удивлением посмотрел на эту гору, потом подскочил к царской чете и заорал во все горло:
– Взгляните, о царь и царица, на эти кости! Совершенно так же, как Антипатр обглодал мясо с этих костей, Иуда Маккавей обглодал Сирию и теперь примется за нас!
За столом грянул хохот. Смеялись и Птолемей с царицей.
– У тебя завидный аппетит, – заметил Птолемей Антипатру. – Не в пример другим иудеям, сидящим за этим столом.
– Он не иудей, Антипатр идумеянин! – продолжая хохотать, кричали иудеи. – Все идумеяне такие: если уж вцепятся кому в горло, то не отцепятся до тех пор, пока не обгладают до последней косточки!
Дождавшись, когда смех за столом стихнет, Антипатр сказал, обращаясь к Птолемею:
– Все верно, владыка, мы, идумеяне, такие. Потому что мы люди, а не собаки. Посмотри на тарелки этих иудеев. Ты не увидишь на них ни единой косточки. В отличие от нас, людей, они пожирают мясо вместе с костями.
Теперь за столом смеялись одни только царь и царица: иудеи с ненавистью смотрели на Антипатра, не зная, как срéзать его, чтобы не остаться в долгу.
Через два дня, заполненные знакомством с Мемфисом и пирами, которые Афинион устраивал в честь своего юного друга, состоялись торги на откуп налогов. Наилучшие шансы выиграть торги были у Иасона, который уже в течение двадцати лет контролировал сбор налогов с Иудеи, Самарии и Галилеи. Собственно, отчисления с этих налогов и сделали его баснословно богатым, а вовсе не торговля, которая шла у него с переменным успехом. Неплохие шансы были и у других иудеев. Лишь у Антипатра не было ни малейших шансов выиграть торги. Тем не менее Афинион подбадривал друга, уверяя, что Антипатр с его находчивостью обязательно станет держателем откупа. И вот, наконец, торги открылись. Все иудеи, прибывшие в Египет раньше Антипатра, чувствовали себя уверенно, и когда Птолемей обращался к ним, называли огромные суммы, которые вносились в качестве залога на право получения откупа. Когда очередь дошла до Антипатра, он не нашелся сказать ничего, кроме как то, что когда в Египет поступят первые налоги, собранные им в Иудее, любые суммы, которые называются сегодня, покажутся просто смехотворными. Птолемея удовлетворил такой ответ. Перешли к обсуждению кандидатур поручителей, которые станут гарантами победителя торгов. Иудеи не сомневались, что своим поручителем Антипатр назовет Иуду Маккавея, и потому сразу обратили внимание Птолемея на то, что жизнь даже прославленного полководца постоянно висит на волоске, а потому поручителем не может быть военный человек. Птолемей с таким доводом согласился.
