— Сомневаюсь. — Эрик хмыкнул, осмотривая мёртвого солдата в доспехе и вытащил из его ножен кинжал. Неловко подкинул левой, примериваясь, и забрал себе. — Но мне было так удобней.
— Что? Но ты же сказал!..
— Крошка, ты конечно боевая, но силёнок у тебя, откровенно говоря, немного. — Эрик криво усмехнулся, чувствуя, как дёрнулся уголок рта с тонким шрамом от переносицы. — Ты его так, оцарапала… Считай то убийство боевым посвящением. Для дела не нужно, зато тебе помогло.
"И ты стала похожа на меня, убийцу и преступника".
Она рывком поднялась, тени пробежали по мрачному лицу, а в большущих глазах Джейны заплясали яростные огоньки.
— Да ты! — она со злостью сжала кулаки. — Я же…
— Упс, — Эрик виновато постучал согнутыми пальцами по губам, а потом отвёл ладонь и примиряюще сказал: — Зато ты теперь боец получше некоторых. А то бы сдрейфила, в первый раз-то сражаться.
— Свяжи его, — сквозь зубы процедила Джейна. “Какой же ты придурок и мерзавец!” — слышалось в ее раздраженном тоне. Но Эрик присел к ивварцу и только подавил смех, потому что даже когда злилась, она явно была рада его видеть. Видеть и знать, что он по-прежнему жив. — Я помогу Бертвуду. Подмога скоро придёт — до соседней деревни они не добрались…
7. Глава 7. Порядок
Видеть Сагард было больно.
Обугленная стена крепкого дома кузнеца, что стоял у самой дороги. Чёрная сажа на белом камне, дотла сгоревшая соломенная крыша, выбитые ставни. Пятна и запах крови, впитавшейся в светлую землю. Растоптанные десятком пар ног цветы в соседнем саду. Пожухлые и скручённые огнём листья.
Выше по склону ещё струился чёрный дым от горящего вечнозеленого лавра. Джейна осторожно переступила через тлеющее поваленное дерево, оглядываясь в поисках Алекса. Зацепилась широкой штаниной за сучок и с треском порвала мокрую ткань. Она давно оставила Эрика с раненым Бертвудом у дока и шла вперёд, пытаясь не упасть от усталости.
В пасмурном небе, укрытом пеплом пожарищ, тускло просвечивало сквозь хмарь солнце. Но свет не согревал, а по коже неприятно ходил озноб от не высохшей после грозы одежды.
Джейна видела уже троих убитых — тех, кто ещё вечером стоял на поляне и был готов защищать деревню от ивварцев — и теперь тела погибших в схватке стаскивали к храму, а с улиц доносились горестные крики и где-то — прерывистый плач.
Ещё вечером Джейне казалось, что она прошла достаточно испытаний, что закалилась и стала прочной, словно сталь в горне, но нет — каждая смерть тех, кто был рядом, снова кромсала лезвием самую душу. Каждого из погибших она знала много лет.
И в крови вскипала неведомая прежде злость. Ещё недавно она думала, что сама здесь чужая, готова была уйти, но пришли те, кто на самом деле чуждый этой земле, и пришли, чтобы взять то, что им не принадлежит. И думать, кто из правителей прав, а кто нет, кто развязал эту войну, а кто охотно поддержал, раздувая меха убийств и ненависти, уже не хотелось. Уже было не так важно. Они с Алексом должны сделать хотя бы то, на что хватит их скромных сил — уберечь от гибели близких.
Зачем пришли ивварцы?! Зачем высадились своей армией на крохотный остров, зачем пришли, вооружённые, в доспехах, в деревню — будто ожидали здесь найти что-то важное. Захватить врасплох крестьян, возделывавших виноград, убить стариков, женщин, юнцов? Хотели найти здесь кров и пищу, пока их не достали королевские солдаты, да не ожидали встретить отпор?
