— Посторонись! — внезапно кто-то закричал за спиной, и Сяо Ту в последнее мгновение отпрыгнул от бегущего на него, с гружённой мешками тележкой, работяги.
Отпрыгнул он достаточно далеко, но, приземлившись, подвернул ногу, и упал, выронив и флейту, и, к великому сожалению, недоеденный баоцзы.
— А я говорил! — получил подтверждение своим словам господин, — Вокруг сплошная энергия несчастья! — и широким шагом направился прочь.
За ним выбежала женщина, одетая довольно дорого и красиво:
— Господин! Господин! Зачем же Вы вот так уходите?
Однако, мужчина даже не обернулся.
Женщина же, наконец, обратила внимание на лежавшего на земле Сяо Ту:
— Ох, что же ты лежишь?
— Я… телега… — начал сбивчивое повествование юноша.
Добросердечная женщина поспешила помочь ему подняться:
— О, Небеса, какое несчастье… Скорее, пойдём внутрь, я тебе помогу, одежда совсем испачкалась.
Сяо Ту отряхнулся и, собрав пожитки, поклонился:
— Благодарю Вас, госпожа!
Он старательно протёр рукавом бамбуковую флейту. Навес ящика, оказалось, треснул, ну а баоцзы…
— Ты не из столицы? — обратилась к нему женщина.
— Нет, госпожа, из Ганьсу.
— Прости, — казалось, что сопереживала она искренне, — Музыкант? Могу дать тебе работу.
— Боюсь, я слишком плохо играю…
— Ну пойдём, пойдём.
На первом этаже располагался большой ресторан. Однако ранним утром он, конечно же, пустовал. Сяо Ту подумал, что, и, вправду, было бы неплохо, если бы он мог поработать хотя бы день в таком дорогом заведении. А если бы год, то ему хватило бы сбережений не только на собственную свадьбу, но и на приданное всем четырём сестрам!
Пройдя красивый зал, они поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для гостей.
Зайдя в одну из них, женщина указала на приготовленный таз с водой:
— Можешь здесь умыться.
— Спасибо, госпожа, — снова поклонился Сяо Ту.
— Ты хороший юноша, потому, постарайся справиться поскорее и уйти, пока хозяин не вернулся.
Сяо Ту растерялся:
— Конечно, благодарю, — ещё глубже прогнувшись в пояснице, пообещал он, — Я очень быстро!
Как только женщина вышла, писарь сразу же принялся отмывать руки и застирывать одежду.
Но тут в комнату вошла девушка, немногим его старше, по всему виду, служанка. Должно быть, не знавшая о госте, и потому смутившая своим появлением неопытного юношу, оставшегося в одних только штанах.
— Я принесла ещё воды. — сообщила она.
Так, значит, знала?
— Спасибо, — прикрываясь смятой в руках рубашкой, опешил Сяо Ту.
— Если хочешь, я постираю, за три медные, — она потянулась к рубашке.
Но юноша увильнул:
— Спасибо, мне неловко, лучше я сам.
— Чего ты такой робкий? — улыбнулась девушка, — Или тебе жаль три медяка? И тебе стирать не нужно, и мне будет на что купить еды. Ведь, лучше, если постирает тот, кто умеет? — засмеявшись, она забрала у писаря рубашку, оставив тому лишь неловко прикрываться руками. — Так ты не из столицы?
— Из Ганьсу. — уточнил писарь.
— Где это? — опуская одежду в таз, поинтересовалась девушка.
— Провинция на западе.
— Очень далеко… А, в столицу зачем пришёл?
— Хочу стать писарем.
— Так значит, ты грамотный?
— Я учился вначале при храме, а позже в доме талантливой поэтессы Юань Вэй. Простите… Вы не могли бы на меня не смотреть?
Служанка снова улыбнулась и принялась стирать:
— А откуда у тебя нефрит?
Сяо Ту опустил глаза себе на грудь, где на ленте по-прежнему весела нефритовая подвеска. В дверь постучали:
