– В чем, по-вашему, заключается его ненависть?
– Я думаю, он намеревается даже убить ее.
Селби удивленно взглянул на отца Риты Артрим.
– Он же калека.
– Да, знаю, – отозвался Хендрикс. – Но мне кажется, он постепенно сходит с ума.
– Он как-то в состоянии передвигаться?
– Нет, но руки и тело у него сильные. Я не понимаю одного: он может шевелить ногами, но не может удерживать равновесие. Кажется, это называется координацией.
– Что тревожит вас? – спросил Селби. – Ваша дочь что-нибудь вам говорила?
– В прошлое воскресенье Рита приходила к нам, – продолжал рассказ Хендрикс, – не ко мне, к матери. Она всегда приходит ее проведать. Мы с ней почти не разговариваем.
– Хорошо, – быстро сказал Селби, пытаясь показать Хендриксу, что он торопится.
– У нее на шее был синяк. Кто-то пытался задушить ее.
– Вы знаете, кто?
– Кто же, кроме Артрима?
– Это она сказала?
– Нет. Она клянется, что никаких синяков вообще не было. Но это не так. Она носит платье с высоким воротом. И когда в тот день ворот распахнулся спереди, жена увидела синяки.
– Почему вы решили, что это Артрим?
– Я знаю, она боится его. Он – единственный человек, который мог это сделать, он мог напугать ее и заставить хранить молчание.
– Вы только об этом хотели мне рассказать? – торопливо спросил Селби.
– Я только хотел, чтобы вы заинтересовались этим, и чувствую, что Рита знает, что надо делать. Она моя плоть и кровь, и я не могу спокойно сидеть и смотреть, как ее медленно убивают.
– По соседству с вами уже произошло одно убийство, – сообщил Селби. – Я занят его расследованием. И рад, что вы рассказали мне об этом, мистер Хендрикс, я обязательно встречусь с Фрэнком Артримом.
Хендрикс поднялся.
– Я хочу, чтобы вы присмотрели за ним, – сказал он и добавил извиняющимся тоном: – За последние двадцать четыре часа я не сомкнул глаз. Ее мать тоже беспокоится… Все женщины одинаковы. Если бы не я, Элизабет – это моя жена – жила бы на Оранж-Хейтс с Ритой. Она говорит, что, хотя деньги и нажиты ее мужем на игре, они все равно пущены в оборот и возвращать их уже поздно. И вообще, было бы глупо отдавать деньги страховой компании или отказываться от их получения.
– Логично, – согласился Селби.
– Но я не собираюсь жить на деньги игрока, – упрямо заявил Абнер Хендрикс.
Он пожал Селби руку.
– Вам виднее, что надо делать, – вздохнул он. – Знаете, Рита – наше единственное дитя, и мы очень обеспокоены.
Резко повернувшись, Хендрикс вышел из кабинета. Селби некоторое время еще слышал его шаги.
Полчаса прокурор курил и думал. Потом он выбил трубку и вышел в коридор.
Но не прошел он и двадцати шагов, как от стены отделилась темная фигура и шагнула ему навстречу.
– Мистер Селби… – Голос был женский, очень низкий, скорее похожий на шепот. Перед Селби стояла стройная молодая женщина с испуганным лицом.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Жду вас, – ответила она. – Я знала, что вы в своем кабинете.
– Почему же не вошли?
– Потому что хотела поговорить наедине. Никто не должен ничего знать.
– Кто вы?
Внимательно осмотрев пустынный коридор, она сказала:
– Элен Сакс.
Селби нахмурился.
– Я слышал это имя раньше. Конечно, здесь не место для разговоров. Пойдемте!
Он провел ее в кабинет, запер дверь и собирался было включить свет.
– Если можно, не надо зажигать, – попросила она.
– Хорошо, – согласился Селби. – Я видел ваше имя в отчете шерифа Брэндона. Вы работали сиделкой у миссис Артрим?
