– Я думал об этом. Эта мысль пугает, – сержант нахмурил брови, из-под которых на секунду блеснула ненависть ко всему миру. – До наших около тридцати километров. При всём желании похлебать перловки – нам не добраться – снег слишком глубокий, а последние снегоступы зав. склада пропил ещё лет двадцать назад, если, конечно, они вообще когда-нибудь там были.
Этот смиренный фатализм вселял подлинный ужас. Я впервые осознал, что моя жизнь вовсе не застрахована от смерти. Не чья-то, а моя!
– Давай попробуем добраться до тех деревьев, – я указал на тёмную гряду, качавшуюся вдали.
– А если за нами всё же приедут? – он посмотрел на меня испытующим взглядом.
– Если они не сделают этого прямо сейчас, то, боюсь, им придётся выкорчёвывать нас изо льда.
Мы шли перпендикулярно колее, накатанной военной техникой, постоянно оборачиваясь в надежде увидеть пару спасительных огоньков фар.
Две безмолвные фигуры устало волочились к цели, проваливаясь в снег, с треском проламывая наст. Луна бросала вниз скупой металлический свет, придавая происходящему ещё большую обречённость.
Путь казался бесконечным. Иногда я закрывал глаза и вместо ненавистного снега видел белый мальдивский песок, скользящий меж пальцев, а воющий ветер слышался ударами пенных волн о берег.
Опять провалившись, я оступился и упал на мелкие стёклышки льда. Сослуживец помог мне подняться:
– Давай, почти пришли.
И правда, через несколько сотен шагов мы вошли в хвойный лес. Между деревьев промелькнул тусклый свет.
– Что это? – удивился я.
Сержант всмотрелся в сумрак:
– Кажется, жильё. Я слышал, что недалеко от полигона есть маленькое село, но не знал где оно, – вдумчиво, будто вспоминая карты, произнёс мой товарищ.
– Что будем делать? – поинтересовался я, отдавая всю инициативу, а вместе с тем и ответственность за наши жизни в руки этого непритязательного, но по-своему грозного человека. От этого угловатого деревенского парня исходила какая-то сила, непоколебимая уверенность в собственных действиях, которую я раньше не замечал, словно он был персонажем, сошедшим со страниц рассказов Джека Лондона.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он меня.
– Валюсь с ног, – признался я. – Уже и на холод плевать. Готов вздремнуть в ближайшем сугробе.
– Сделаем так, – предложил он, – я доберусь до местных, разведаю обстановку и постараюсь связаться с частью, а ты разведи огонь. Если за нами всё же надумают заехать, то, быть может увидят свет, а ты как раз согреешься и отдохнёшь.
Я кивнул, преисполненный горячей благодарности. Сержант развернулся и пошёл в направлении жилья.
– Стой! – опомнился я, кинувшись следом. – У меня нет зажигалки.
Он снял рукавицу и пошарил по карманам бушлата.
– Держи, – он вложил мне в руку коробок спичек и исчез за чёрными силуэтами деревьев. Я принялся усердно обламывать заснеженные лапы елей. Через несколько минут, не без труда, мне удалось разжечь костёр.
Влажное дерево трещало, поднимая вверх снопы искр. Я кинул на снег несколько раскидистых ветвей и вытянулся у костра.
Желанное тепло сразу же разморило измученное тело, и я провалился в забытье.
Меня разбудили скрипучие шаги поблизости.
– Кто здесь? – испуганно воскликнул я, слепо всматриваясь в темноту.
– А кого ты тут ожидаешь увидеть? – глухо усмехнулся знакомый голос, и сержант вошёл в полосу света.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил я
– В очередной раз убедился в безграничной чуткости русской души – дверь мне никто так и не открыл, – презрительно промолвил сержант и снова сплюнул.
