Пленных и захваченный скот под небольшой охраной отправляли назад, к Итилю. Проходящее войско оставляло после себя широкий след опустошения. Все лошади и гужевой транспорт забирались и немедля направлялись к основному ядру. Чем дальше булгары шли, тем быстрее начинала двигаться пехота, частями пересаживаемая на добытых в пути лошадей, рассаживаемая на крестьянские телеги и повозки.
На четвертое утро Махмед-бек запретил брать пленных. Возбранил он жечь и грабить. Назад придется возвращаться по этой же дороге. И в случае неудачи похода, предпринятого ими, убегающему войску тяжко доведется, идя по разоренным краям, не находя пищи и других запасов.
Конечную цель похода – Великий Устюг выбрали вовсе не случайно. В случае до самого последнего часа сохранения в тайне маршрута их стремительного движения мало кто сможет и успеет прийти на помощь отдаленному северному княжеству.
– Ежели русичи проспят, – поговаривали булгары, – мы их сонными и голыми руками возьмем!
В этом случае можно будет им рассчитывать на успех. И там земли, давно войной не тронутые, богатые. Местные жители вели торговлю с иноземными странами. В эту пору на рейдах стояло много купеческих судов, сами по себе представляющих собой богатую добычу.
– И откуп хороший, – мечтали вои, – получим с полоненных…
Нападения булгар в тех местах никто не ожидал. Большую часть своего пути одолели они скрытно и вышли к пограничным районам потайными тропами, указанными самими же русинами.
Малые города без боя сдавались на милость победителей. С двух сторон многочисленные отряды булгар подошли и окружили, взяли в плотное кольцо Великий Устюг.
– Тревога! Тревога! – всполошились русичи.
Несчастные горожане сами в отчаянии палили свои посады, бросали все свое имущество и запирались в укрепленном местечке.
Злорадно усмехаясь, Махмед-бек объезжал крепостные стены. Столь нерадивого воеводу он и сам бы повесил за ноги в назидание другим.
Рвы обмелели. Валы во многих местах осели, осыпались. Бревна в покосившихся частоколах и башнях погнили.
Долго обветшалое укрепление настоящей осады не выдержит. А вот в проведении таковых он, Махмед-бек, большой мастер.
– Берегись! – выкрикнул начальник охраны.
Толкущиеся на стенах защитники города выпустили в их сторону с десяток стрел. Но все они не долетели, уткнулись в землю шагах в двадцати впереди от копыт гнедого жеребца военачальника.
Бек махнул рукой, и его личная охранная полусотня выхватила свои мощные луки с роговыми накладками и произвела залп-другой.
– Ох! – один русич на городской стене громко охнул и схватился за раненое плечо, очумело глядел на свою поврежденную руку.
Стоявший рядом воин опустился, уже ничего не произнося и глядя в небо пустыми и безжизненными зрачками.
– Вперед! – скомандовал бек.
Опытный полководец определил для себя все направления, откуда они утром начнут штурм. Продолжал дальнейший объезд крепостных укреплений бек больше по одной лишь инерции.
– Тиу! – тоненько просвистела невесть откуда взявшаяся одиночная стрела и воткнулась в тучную шею бека, в то самое место, где тело не защищали толстые кожаные доспехи с металлическими пластинами.
– У, шайтан! – сипло захрипев, Махмед-бек покачнулся, но в седле удержался. – Уходим, уходим!
Телохранители стремглав повезли его в ставку, где имчи вытащил обломок стрелы, осмотрел рану и, еще боясь сам поверить в свою удачу, сообщил, что рана неопасная и при хорошем уходе быстро заживет.
