– Все остается в силе! – распорядился бек.
Намеченного на следующее утро общего штурма города решили не отменять. Руководство всем войском, его подготовку к предстоящему решительному приступу на время взял на себя опытный военачальник Салим-бек, первый заместитель Махмед-бека.
– Утром штурм! – подтвердил бек, определенный самим эмиром, на всякий непредвиденный случай, чтобы, не приведи Аллах, среди вождей булгар не вспыхнули распри из-за власти над войском.
Назначенные люди споро вязали в едино длинные и короткие жерди, готовили штурмовые лестницы. В дубраве, что раскинулась неподалеку от их лагеря, выбрали могучее дерево, срубили исполина.
Там же, прямо на месте, один его конец заточили и надели на него привезенный ими с собой огромный железный наконечник. Подкатили телегу-лафет с большими, аршинными, колесами.
С трудом изготовленный таран и исключительно при помощи одной хитрости установили на свое место и хорошо закрепили.
Наступил брезжащий рассвет, и осажденные с ужасом и пониманием всей безнадежности и всей тщетности всех своих надежд на счастливое избавление от свалившейся на их бедные головы смертельной напасти наблюдали за тем, как с трех сторон к стенам их города организованно подступают густые отряды булгар. Напротив главных ворот города хорошо просматривался таран, установленный на передвижной лафет.
Одним из осаждающих город отрядов командовал Ахмед-бий. Вои, размеренно ступая, неспешно приблизились на расстояние всего одного выстрела. Взмах рукой, и конные сотни стали осыпать стены жалящими стрелами. А под их прикрытием пешие воины с длинными лестницами в руках, с туго перевязанными охапками валежника и хвороста частыми-частыми шагами двинулись вперед, перешли на торопливый бег…
– Поспешай! Поспешай! – подгоняли десятники-унбаши.
Первая цепь булгар закинула неглубокий и осыпавшийся ров, и его легко преодолели воины, которые тащили на себе тяжелые лестницы.
– На приступ! – громко кричали сотники.
Длинные концы потянулись вверх. Минута-другая, и сотни муравьев ринулись на решительный приступ, полезли наверх, сбиваемые градом посыпавшихся на них камней, меткими выстрелами лучников, бьющих из бойниц соседних башен.
– Надави! Надави! – свирепо рычали унбаши и юзбаши.
Пронзительно крича и взмахивая руками, воины падали вниз, чтобы больше уже никогда не подняться. Но на их место заступали десятки и сотни новых бойцов, отчаянно рвущихся наверх.
– Кто первый влезет на стену, тому награда! – крикнул Салим-бек.
Первые вои достигли своей цели. Ослабел, вовсе прекратился огонь, ведущийся осажденными, более чем наполовину выбитыми меткими выстрелами со стороны конных булгарских сотен.
– Вперед! Вперед! – понукали окрики командиров.
Вал атакующих и торжествующих булгар перевалил за городские стены и разлился по узким улочкам города.
– Эх, накати! – срывал голос юзбаши, командовавший булгарской сотней при осадном устройстве.
Огромный таран выступающим на добрый десяток шагов концом со второго захода сорвал державшиеся на честном слове городские ворота.
И по освобожденному проходу рванула в город конская масса.
– Победа! – взметнулись вверх торжествующие руки.
Громкие крики ликующих победителей, стоны и мольбы о пощаде со стороны одоленных и разбитых…
Всего лишь на одни сутки Махмед-бек отдал своим войскам взятый город на полное разграбление. Тела убитых и истерзанных защитников валялись на полуразрушенных стенах, на улицах, возле входов в дома. Никто их не трогал и не убирал…
