Дан затормозил перед развилкой: направо уходил хорошо отпечатавшийся на траве след, которым пользовались постоянно; левее была дорога, по которой машина прошла не более двух – трёх раз (трава просто ещё не успела подняться).
– Куда?
– «Направо пойдёшь – голову сложишь, налево пойдёшь – коня потеряешь», – продекламировал Николай Фомич.
Даниил терпеливо ждал продолжения.
– В общем, так: левый след – беспроблемный. Через две минуты будем у самолёта. Правая дорога – основная, но там уже кусок вне зоны: от минуты до полутора. Если зона тебя выпускает – ничего не почувствуешь. Если же нет… Скорее всего, летального исхода удастся избежать: перебой – короткий по времени, и граница не до конца сформировалась; думаю, максимум, что может случиться, – потеряешь сознание. Хотя риск есть. Ну что, молодой человек, проверим?
Дан сначала посмотрел через лобовое стекло на левый след, потом перевёл взгляд на правый. В свете фар трава напоминала серую стену: рассветало.
– Проверим, товарищ капитан. Если вы, конечно, капитан.
– На одну звёздочку меньше, на один просвет больше.
– Понятно… Значит, вытащите?
– Думаю, да… Ну что, меняемся местами?
Даниил не стал глушить двигатель: открыл дверцу и выпрыгнул в траву. Николай Фомич занял место за рулём, машина мягко тронулась и повернула направо. Дан сжал зубы и усилием воли заставил напряжение отступить…
* * *
…«Аннушка» стояла с включёнными огнями, и пропеллер уже вовсю молотил воздух. Ящики из кузова погрузили в самолёт за несколько минут. После этого на борт поднялись люди. Капитан достал сигарету, щёлкнул зажигалкой, прикурил.
– Ну что, Даниил Александрович, летим? Если зона сожмётся в точку – неизвестно, что будет: ни с теми, кто оттуда, ни с теми, кто отсюда. Место я вам заранее приготовил: предполагал, что вы на эксперимент согласитесь и что, скорее всего, он пройдёт успешно.
Дан молча протянул руку, взял из пачки сигарету, прикурил, вдохнул дым и закашлялся.
– Давно в последний раз пробовали?
– Последний, он же и первый, на школьном выпускном.
Даниил курил не в затяг, он выпускал дым и, прищурившись, смотрел сквозь него на кроны деревьев. Ветер разорвал облака на лоскутные одеяла, дождик перестал моросить – и над чёрной полоской леса зарозовело.
– Пожалуй, останусь…
– Не пожалеешь?
– Не знаю… Надеюсь, ещё увидимся…
– И я надеюсь. На всякий случай: оружие в сейфе, в том же, где передатчик… Мало ли как обернётся… Ключи у Фёдора.
– Плащ оставлю себе?
– Оставь.
…Самолёт, покачиваясь на кочках, развернулся против ветра, коротко разогнался и взлетел. Воцарилась оглушительная тишина. Дан медленно обошёл поляну, вдыхая утренние запахи леса, и вернулся к машине. На сосне напротив сидела белка и, склонив голову набок, бесстрашно всматривалась в него блестящими чёрными глазками. Даниил подмигнул ей, снял плащ, забросил его в кабину и забрался следом. Верхний край солнечного диска показался над кронами деревьев и посылал теперь тёплые умиротворяющие лучи сквозь лобовое стекло. Дан откинулся на спинку сиденья и блаженно прикрыл веки…
* * *
«Дан, просыпайся!..»
Он открыл глаза. Желтоватый сумрак плыл по купе, точнее, по верхней его части. Между нижними полками царила серо-зелёная мгла.
Поезд стоял на какой-то станции: сквозь неплотно задёрнутые занавески сочился тусклый свет. Стрелки часов показывали 3:07. «Странно: в расписании не указана эта стоянка, а для Нижнего Новгорода вроде бы слишком рано».
