Ей казалось, что это были какие-то кладбищенские завсегдатаи – психи, о которых она не подозревала.
– Ох, чувствую своими потерянными глазами, что сегодня мы озолотимся! – потирал руки Слепой, принюхиваясь, словно пёс.
– А то? Наш Господин очень щедрый, – ответил ему Хромой, приближаясь к девушке.
– Не подходите ко мне! – угрожающе выкрикнула девушка и жестом руки пыталась остановить бродяг. – А то вам мало не покажется!
Бродяги рассмеялись и продолжали наступать.
– Скоро он будет здесь. Давай-ка, собирайся с нами! – приговаривали они.
Они окружили её и пытались схватить.
– Не подходите ко мне! – угрожающе крикнула Ульрике, но они уже потянули к ней свои грязные и шершавые руки.
– Держи её! Хватай! – воскликнул Хромой, и они тут же схватились своими цепкими руками, словно щупальцами, за локти Ульрике. – Наш покровитель! Он придёт за тобой. Мы так долго ждали тебя! – приговаривали они ей в уши, крепко вцепившись в неё и кровожадно смеясь, радуясь своей добыче, будто хищники.
От них так ужасно пахло, что девушка только и делала, что уворачивалась от их сальных морд, задыхаясь. Казалось, будто они питались падалью, так сильно они смердили. Ульрике была в ужасе от происходящего. Она уже сто раз пожалела, что в одиночестве пришла на кладбище. Ей совершенно не хотелось становиться ужином этих бездомных бродяг. Да, она мечтала умереть, но не такой же смертью!
Она хотела бежать, но едва могла и пошевелиться, чтобы сдвинуться с места. Ноги как будто парализовало. Они онемели от пронизывающего холода, которым тянуло из глубины кладбища. Бродяги принудили её продвигаться как раз туда – вглубь кладбища, откуда и шёл этот холод. Они тащили её за собой.
Пока они тянули её что есть сил за собой, ворон перелетел с ветки на ветку, сопровождая их, и заметался на ней словно бес вновь. И тогда они приостановились и стали вслушиваться в темноту.
– Слышишь? Кажется, он приближается, – произнёс Слепой, вертя своей бородатой плешивой головой по сторонам.
– Точно! Наш Господин едет! – ответил ему Хромой, внюхиваясь в кладбищенский воздух и раздувая при этом ноздри.
И они замерли в ожидании. Даже ворон замолчал и успокоился.
– Пустите! – пропищала Ульрике, и ей тут же заткнули рот рукой.
Мгновенье спустя кладбище оглушили звуки трясущейся кареты. Подул порыв ветра и затушил все свечи, которые горели на могилах, и кладбище погрузилось во мрак. Один только свет луны позволял видеть в темноте. Карета приблизилась и резко остановилась, оставив за собой глубокие колеи в земле. Но в тумане не было ничего видно. Кто-то грузный вышел из неё и зашагал в сторону несчастной Ульрике – пленницы в руках бродяг. И вот наконец-то из тумана появилась крупная фигура мужчины в чёрном плаще, железных доспехах и чёрных высоких сапогах. Только вместо рук у него были лапы зверя с длинными чёрными когтями. Он медленно шагал по кладбищу, минуя могилы, с каждым шагом всё приближаясь к девушке. От него веяло непонятным леденящим ужасом. Его шаги были тяжёлыми, а фигура такой большой и звереподобной, что его появление внушило страх даже бродягам. Нельзя было по-другому охарактеризовать его, кроме как – чудовище! Бродяги резко притихли, задрожали на месте и скукожились. А Ульрике и вовсе потеряла от страха сознание и повисла на их руках, словно сломленная осина. Подойдя к бедолагам ближе, чудовище остановилось. Бродяги почтительно и с искренней покорностью поклонились ему, держа в руках девушку.
