Он меня помнит! Это хороший знак.
– Ты больше не мой ученик, я больше не твой профессор. Мы просто два человека, живущие на одной планете, этого вполне достаточно.
Он обращается ко мне на «ты».
– Я узнал, что вас выбрали президентом Сорбонны. Примите мои поздравления!
– Я согласился только потому, что понятия не имел, какая будет нагрузка. Мой предшественник с облегчением перебросил мне горячую картофелину, уверяю тебя. Ну, а потом мне открылась неприглядная правда. Завидую боссам в частном секторе, запросто увольняющим несносных сотрудников. У меня полно таких, от кого бы я с радостью избавился… Ностальгирую по тем временам, когда был простым преподавателем, заражавшим студентов своим энтузиазмом. Ну, а ты чем занимаешься, Рене?
– Став доктором истории, я получил место преподавателя в лицее имени Джонни Холлидея[2].
– Лицей Джонни Холлидея?
Ланжевен громко хохочет. Кажется, он превратился в шумовой механизм, сразу развивший максимальную мощь и постепенно стихающий.
– Этак мы дождемся лицея Ким Кардашьян, лицея Лоаны[3], лицея Стиви[4]… А что, большинству молодежи этого и подавай: богатства и известности в обход образования, по примеру звезд телешоу. Ладно, идем ко мне в кабинет, там можно спокойно поговорить.
Профессор и его бывший ученик шагают бок о бок по коридорам, богато украшенным картинами, статуями, позолотой.
– Ну, и как тебе работается в твоем лицее Джонни Холлидея?
– Я оттуда ушел.
– Почему?
– Кое с кем познакомился.
– Женщина?
– Она сбила меня с толку.
– В смысле «сбила стрелку твоего компаса»?
Я и забыл, что он – любитель этимологии.
– Ее зовут Опал. Она гипнотизерша. На одном своем выступлении она меня загипнотизировала, я клюнул на ее очарование. Потом Опал стала учить меня своему искусству, и я занялся тем же самым, что и она. Сначала это был самогипноз, потом я принялся за зрителей.
Паркет в старых коридорах скрипит под их шагами.
– Гипноз, говоришь? В древнегреческой мифологии Гипнос – сын богини ночи Нюкты, брат-близнец бога смерти Танатоса.
– А также папаша Морфея, бога сновидения, – подхватывает Рене.
Ланжевен с сомнением качает головой.
– Никогда не понимал, в чем тут интерес – вытаскивать людей на сцену и там превращать их в посмешище, заставляя корчить из себя младенца, курицу, собачку, а то и переживать сердечный приступ…
– Вы говорите о классическом зрелищном гипнозе, а я занимаюсь гипнозом, предназначенным для раскрытия подсознания. То же самое делают психотерапевты, только я превращаю процесс в представление. Это – обновление жанра. На моей концертной афише было написано: «Вы уверены, что знаете, кто вы такой?» Я предлагал людям прибегнуть к сопровождаемой медитации, чтобы перед ними предстали хорошие мгновения их прежних жизней.
Коридорам нет конца. Университет громадный. Александр Ланжевен поворачивается к Рене и говорит с улыбкой:
– Раз люди готовы платить за такие опыты над собой, то почему бы этим не воспользоваться? Ты всегда был себе на уме. Развлечения, апеллирующие к чувству магического, обречены на успех. Желание верить в чудо – одна из человеческих констант. В нашем мире давно нет колдунов, но людям необходимо грезить. Гипноз – вид колдовства – допустим, более современный…
– Все не так просто…
– Ты хочешь сказать, что всерьез веришь в гипноз?
– Это откровение, изменившее мою жизнь. Я предлагаю другим то, что больше всего поразило меня самого.
