Стремясь к точности, он вылепил из гипса холмы и покрыл их зеленым мхом, изображающим траву, утыкал пластмассовыми деревцами. Для каждой сцены он использовал сотни солдатиков.
– Перед тобой истоки моей страсти к истории. Начинал я с электропоездов, потом перешел к оловянным солдатикам…
– Узнаю Азенкур![11]
Рене разглядывает крохотных вояк. Каждый тщательно разрисован от руки, на лице у каждого глазки и ротик.
– Какая красота! – восклицает Рене.
Александр, довольный, что произвел впечатление на гостя, ведет его к следующей батальной сцене.
– Здесь то, что должно заинтересовать тебя сильнее всего.
Рене узнает рыцарей-крестоносцев и их противников – одетых по-восточному солдатиков в островерхих шлемах.
– Штурм Иерусалима в 1099 году?
Александр протягивает гостю лупу для лучшего изучения всех деталей макета. Он превращается в мальчишку, радостно хвастающегося своими игрушками.
– Мне было интересно взглянуть на картину сверху, так, как ее видит… сам Бог.
Рене наклоняется над макетом. Ему вспоминается боевой клич «Господи, спаси!».
Если Бог желал этого, если с удовольствием наблюдал, как верящие в Него множат Его славу, то наверняка взирал на происходящее с этого же угла.
– Вы воспроизвели даже спешно сложенные крестоносцами бревенчатые башни! Вот эта, по-моему, башня Годфруа Бульонского, а эта – Раймона IV, графа Тулузского. В этом рву граф засел, уступив честь победы Годфруа.
– Они самые. Какое удовольствие беседовать с экспертом!
Вот только с места, где я находился, этого не было видно. Зато он не воспроизвел ни катапульт, ни пролома в стене.
– На какие источники вы опирались, работая над этой реконструкцией Иерусалима?
– На планы города того времени. Сам-то ты что видел, вернее, думаешь, что видел?
– Насколько я помню, наши войска, я хочу сказать, крестоносцы-франки, сумели проломить стену вот в этой точке. Еще я нашел дверцу, через которую проник вот на эту улицу…
Он тычет пальцем в разные места макета.
Александр берет фломастер и рисует треугольник – дверцу – в указанном Рене месте.
– По-моему, здесь, в Верхнем городе, находилась синагога, из которой я вывел невооруженных евреев.
– Идем ко мне в кабинет, мне не терпится начать эксперимент. Думаю, сперва это, ужин потом. Лучше на пустой желудок, налегке, с ясной головой.
– Вообще-то да, – соглашается Рене. – Перед подобными медитациями лучше воздерживаться от спиртного и от мяса.
Они устраиваются в комнате, полной доспехов в человеческий рост, мечей, щитов, секир, копий, палиц. Это здесь Рене дрался с Александром на дуэли и победой добился места лектора.
Александр вытягивается на диване с медными подлокотниками.
– Здесь нормально?
– Главное – удобство, чтобы вас не отвлекали никакие неприятные ощущения.
Александр сжимает и разжимает пальцы.
– Расслабьтесь, – советует ему Рене. – Снимите обувь. Расстегните ремень. Часы тоже снимите.
Александр повинуется. Он расстегивает верхнюю пуговицу на брюках, чтобы не было давления на живот.
– Закройте глаза. Приготовьтесь пережить нечто очень приятное – опыт посещения одной из ваших прежних жизней. Готовы?
– Да.
Повелительно, твердо, но при этом вкрадчиво, он предлагает Александру расслабиться, представить винтовую лестницу с пятью ступеньками, подойти к двери своего подсознания, взять ключ, отпереть дверь, переступить порог. За дверью тянется коридор с пронумерованными дверями в прошлые жизни.
