Но он плавно затормозил и остановился рядом со мной. Тонированное в ноль стекло опустилось, оттуда высунулся хмурый парень в чёрном спортивном костюме с адидасовскими полосками. Хоть на нём и тёмные очки в модной жёлтой оправе, всё равно через стекляшки видно его внимательный взгляд, которым он изучал меня.
– Паха Васильев, ты? – удивился парень и снял очки. – Я к тебе домой заезжал, и к бате твоему, застать не мог, а цифр твоих нет, потерялись.
Я присмотрелся к нему внимательнее.
– Гриха, да я тебя едва узнал! Ты же в Москву, вроде, уехал сразу после школы? Саня, сидеть, – сказал я, заметив, что пёс напрягся.
– Дела завели в родные края, – Гриша Туркин усмехнулся, вышел поздороваться и сразу встал в боксёрскую стойку. – Ну чё, не забыл? Как мы с тобой возились на секции у Литровича. Заезжал я, кстати, к нему – живой ещё дед, бодренький, до сих пор боксу обучает.
– А неплохо у тебя дела идут, Турок, – я «уклонился» от его неторопливого и шутливого джеба левой и в так же в шутку «пробил» ему в живот. – Мамон себе отъел. Или у тебя там мозги, да?
Легко пихнул его в грудак, так же шутливо, как и раньше. Под курткой у него жилетка, и там в кармане лежит что-то твёрдое и плоское, рука это сразу почувствовала.
Давно я не видел Турка. Он учился на два класса старше меня, но мы жили рядом и ходили на бокс. И странно, но в первой жизни я с ним после этого и не пересекался никогда, а тут встретились на улице. Похоже, если бы я сегодня не поехал в депо, так бы и не увиделись.
– Точняк, Паха! – он взмахнул руками и опустил их, а потом подтянул штаны. – А ты чё, я слышал, в ментовку пошёл, к отцу?
– Много слышал. А сам что, бандит или коммерсант? В наше время сразу разницу и не увидишь.
– У тебя везде бандиты, Паха, ха! Не, я магазин хочу компьютерный открывать, в Москве это вообще тема, большие деньги крутятся. А здесь глухо с этим пока, вот и откроюсь.
– Да ладно. А откуда у людей деньги на компьютеры?
– У бандитов-то твоих и есть, – Турок снова усмехнулся. – Давай, подброшу, побазарим. По пивку, может?
– Не, мне нужно с отцом повидаться.
Мне страшно хотелось с ним поговорить. Но старый друг не отставал.
– Садись! – он, настаивая, открыл дверь джипа.
– Я с собакой, – я погладил Сан Саныча и велел ему: – Дай лапу Грихе.
– О, вот это кобелина, – Турок снова подтянул штаны, присел перед ним и пожал вытянутую лапу. – Тоже себе такого хочу, дом за городом построю, нужен сторожевой пёс. Ну так чё, поехали? Ничё страшного, там покрывало у меня есть, на нём полежит.
Я завёл Сан Саныча на заднее сиденье, куда пёс послушно улёгся, и сам сел впереди. На автомате пощупал, что под сиденьем, и прикрыл плохо закрытый бардачок, мимоходом глянув, что внутри. Ментовские привычки остаются на всю жизнь, работают даже неосознанно. Но никакого криминала у Турка в машине не было, или я его пока не нашёл.
– Просторно у тебя здесь, – сказал я, садясь поудобнее. – А то на наших тачках поездишь, там вечно коленки к груди прижимаешь.
– Ха, ещё бы! – веселился Гриша.
– Ты права не забыл? – с усмешкой спросил я. – А то знаю я тебя, вечно всё забываешь.
– Права на месте, – он постучал по бардачку.
У него играла магнитола, пел Расторгуев, свою знаменитую песню про коня – я даже немного удивился, поняв, что этот нетленный хит уже выпущен. Сверху, на приборной панели, лежала коробка из-под кассеты с названием: «Зона Любэ». Ну, действительно, бандиты группу «Любэ» обычно не слушают.
