– Кто там припёрся? – раздался громкий женский окрик откуда-то с кухни. – К тебе опять, Наташка? Ну-ка гони его!
В прошлый раз дочка тоже открыла сразу. Как она признавалась потом, прямо сейчас она хотела сбежать, потому что очень боялась сожителя матери, который сегодня перепил и приставал к ней. А тут мы пришли, и она нас впустила.
Но сразу она ничего нам не сказала, слишком она была запуганная и забитая. Впустила, но промолчала из-за страха. Как же я тогда не заметил, что она сильно боится? Опыта не хватало.
– Милиция, – спокойно сказал я. – Если не забыла со вчерашнего дня.
Для неё мы приходили вчера, а для меня минуло больше двадцати пяти лет.
Девушка отошла назад, так ничего и не сказав. А в коридор вышла её мать, Галина, от которой так разило выпитым, будто она бухала целые сутки. Впрочем, так оно и было.
Одета она была в китайский халат и домашние резиновые тапочки с цветочком, а на голове уже красовались старые бигуди. Кажется, она их просто не сняла со вчерашнего дня.
– Чё вам надо? – протянула она, уставившись на нас. – Никого здесь нет! Мы вам вчера всё рассказали! Чё вы опять пришли? Не знаю я, где он! Не видела его уже месяц! Идите отсюда!
– Я барсетку забыл, – Якут прошёл вперёд. – На кухне у вас, посмотреть надо.
Про барсетку он говорил и тогда. Кажется, Якут решил, что сейчас не до моей учёбы, и надо срочно брать гада самому. Но что тогда не вышло, выйдет сейчас.
– Не было никакой барсетки, – женщина задумалась и поковыряла пальцем в ухе.
– Мы её на холодильник поставили, – нашёлся я, вспомнив обстановку на кухне. – Там, за хлебницей, точно помню, упала, может, на пол. У вас же «Бирюса» холодильник? Там ещё наклейки с Терминатором на нём, от жвачки. Вот я запомнил, когда ставил.
– А, это мне брат отдал свой старый, себе новый купил, – она вдруг нахмурилась. – Себе-то новое покупает, а мне старьё отдаёт! Я в детстве с ним всем делилась, а он…
Где же прячется Дружинин? Тогда я это проглядел, а он откуда-то выскочил и схватил дочку своей сожительницы, будто живой щит. Пьяный он был сильно, тормоза в голове совсем отключились.
Якут решительно пошёл на кухню по скрипучему полу.
– Уже отмечаем? – донёсся его голос. – С самого утра? Дома жрать нечего, дочка заморенная, зато водки полно.
– А ты меня не учи детей ростить! – возмутилась Галина. – Вырастила сама, никто не помогал! А сейчас-то советы дают…
Глянул и я на кухню мельком, а там и правда только бухло. Бутылки водки, пива, алюминиевые банки с ядрёной «Чёрной Смертью», с нарисованным на ней черепом в шляпе, пластиковые бутылки «Белого орла», наверняка палёного («Ты кто? Белый орёл», тут же всплыло в памяти), популярный тогда Довгань, ставивший своё лицо на каждую упаковку продуктов и водки.
И, судя по запаху, здесь не только водка, ещё есть и разведённый спирт, возможно, даже тот самый «Рояль», но скорее всего – какая-нибудь китайская техническая бурда из пластиковых пакетов или купленный на разлив в ближайшей нелегальной точке. Ну а из еды варёная картошка и банка шпрот, пустая такая же использовалась как пепельница.
Застевнявшаяся девушка, дочка Галины, отошла к вешалке, глядя на меня. На вешалке висела старая китайская куртка красного цвета. Обои на стенах облезли, линолеум под ногами встал дыбом, но в одном месте всё-таки лежал лист нового. Сожитель матери, очевидно, поначалу хотел делать в доме ремонт, но потом загулял и на всё плюнул.
