Отец рассказывал, что Мишка работал хорошо. Дважды ставился на место вожака и обратил на себя внимание оленеводов. Уже потом, позже и совершенно случайно, Минька услышал, как отец рассказывал друзьям, что Мишка дрался с пойманным оленеводами волком и с трудом, но задавил его.
Утром Минька ощупал всего Мишку и с горечью обнаружил несколько свежих шрамов на шее и животе собаки. Он посмотрел в его глаза и вдруг чмокнул в нос. В ответ Мишка лизнул его и положил голову на колени мальчишки.
Наступил апрель, Мишке исполнился год. Он стал огромным псом, знавшим себе цену. Подчинялся он только Миньке и, когда его брали в упряжку, Пананто. Всех же остальных людей он просто не замечал. Считался он с Минькиной матерью, но лишь потому, что она его кормила. Отца и брата, как и ватагу Минькиных друзей, он терпел только потому, что они хорошо относились к его другу. Все же остальные были потенциальными врагами, и с ними надо было держать ухо востро.
Минька практически не расставался с собакой. Она провожала его в школу и ждала окончания занятий. Она ходила с ним в магазин и присутствовала при ребячьих играх. Часто, запряженный в корыто, он катал пацанов по посёлку, распугивая прохожих. Вот чего пёс не любил, так это ходить с Минькой на берег бухты, где появились отколотые от ледовых полей льдины, по которым любили бегать пацаны. Льдины под воздействием воды расходились, а затем со страшным грохотом сталкивались, крошились, трескались и опять расходились. Это-то и нравилось мальчишкам, которые, несмотря на запреты родителей, ежедневно околачивались на бухте, геройствуя друг перед другом.
Воскресным утром Минька с братом пошли в кино, в клуб, стоящий на откосе у бухты. Как всегда, киномеханик задерживался, и Минька с друзьями спустились к воде со льдом, а старшие ребята стали играть в зоску. Зоска – это такой кусочек меха, к которому прикреплена свинцовая пластинка. Её нужно было подбрасывать ногой и она, кувыркнувшись в воздухе, падала вниз обязательно тяжёлой, а не волосяной стороной. Тут её снова нужно было подбивать ногой. И кто больше раз её подбрасывал, тот и становился победителем. Причём оценивалось и то, какой стороной стопы ты её подбрасывал: носком, щёчкой или внешней частью стопы. В общем, увлекательное было занятие.
А между тем младшая часть детворы «дорвалась» до льдин и, пользуясь тем, что их старшие братья перестали следить за ними, устроила гонки с препятствиями по льдинам.
У Миньки в этот день получалось всё. Он первым выскакивал на льдины, преодолевал трещины и торосы, умудряясь при этом строить рожи стоящим на берегу девчонкам и сидящему на поломанной лодке Мишке. В общем, настроение было прекрасное! Проносясь вдоль берега в очередной раз, Минька не рассчитал и, прыгнув через расходящиеся льдины, оказался в воде. Он сумел зацепиться за край противоположной льдины, но вылезти на неё ему не давала сразу же намокшая и потяжелевшая одежда.
На берегу истошно закричали девчонки, Мишка одним прыжком оказался на льдине, перепрыгнул через всё ещё расходящуюся трещину и, вцепившись в рукав Минькиного ватника, стал тащить друга на лёд. Лапы его скользили. Он пытался пятиться назад, но это ему не удавалось. Всё, что он мог, это держать Миньку, не давая ему сорваться с края льдины. Но после расхождения льдины должны были сойтись…
Верка Малкина, Минькина одноклассница и участница всех пацаньих боёв, бросилась по откосу к клубу, где играли старшие ребята, и во весь голос завопила:
