– Мишка тонет!!!
Первым моментально среагировал Валька, хотя Мишек в посёлке было полным-полно. Он, сорвавшись с места, кубарем скатился с откоса и помчался к сходившимся уже льдинам.
Как этому одиннадцатилетнему пацану удалось одним движением за шиворот выхватить Миньку из полыньи – не знает никто. Но то, что он успел это сделать, спасло брату жизнь. Перепуганный Минька лежал на льду, а весь трясущийся от волнения старший брат стоял над ним и что-то жутко кричал. Мишка, отпустив Минькин рукав, подошёл к Вальке, встал на задние лапы и, положив передние ему на плечи, стал лизать его в нос, щёки, глаза. От таких «телячьих нежностей» брат оторопел и пришёл в себя. Он поставил Миньку на ноги, и они на пару помчались домой, по пути договариваясь, как будут врать родителям, что Минька упал в лужу. Они прекрасно понимали, что родители узнают правду. Но это будет попозже, и тогда, может быть, им не попадёт. Так оно и случилось. Правда, только по отношению к Миньке.
Старший же брат получил ремня за то, что плохо смотрел за младшим. Подзатыльник, который дал младшенькому отец, был не в счёт. Зато Мишка получил от матери большую сахарную кость, на которой хоть и было не так уж и много мяса, зато её можно было долго, долго грызть.
В конце лета Мишки вновь отличились, на этот раз сумев помочь спасти человека на рыбалке.
На Лагуне (это такая речка, которая текла километрах в шести – семи от посёлка) любители рыбной ловли ловили красную рыбу. В основном это была горбуша. Мужчины с вечера в субботу выезжали туда компаниями, ставили сети, ночевали в отрытых землянках, солили в бочках рыбу и в специальных судках икру. Вечером в воскресенье приходила машина и забирала рыбаков вместе с предыдущим уловом. Она останавливалась около магазина, и народ мог набирать солёной рыбы, кто сколько хочет. Свежей рыбы тоже было полным-полно.
Однажды, когда все уже завалились спать, Мишка пролез в землянку и стал за штанину вытаскивать Миньку на свежий воздух. Хоть и не хотелось, но Минька выполз из землянки. Вместо того чтобы ругать Мишку за то, что тот не даёт ему спать, он смотрел с удивлением на собаку, которая подошла к самому краю воды и уставилась на тёмную реку.
Вдруг в ночной тишине со стороны реки донеслось далёкое: «Помогите!»
Мишка заскулил и посмотрел на Миньку. Тот оторопело пялился на речку, ничего не соображая. Тогда Мишка поднял голову вверх и завыл. В ответ с реки вновь, но уже ближе донеслось: «Помогите!»
Минька бросился в землянку и стал теребить отца: «Папа, папа! Там на речке кто-то тонет!»
Отец после активно проведённого с друзьями вечера не сразу пришёл в себя. Но когда смысл Минькиного бормотания до него дошёл, он быстро надел сапоги и выскочил на улицу. Перед ним текла река, разделённая надвое лунной дорожкой. Небольшой ветерок рябил воду. Так они стояли в тишине минут пять.
«Тьфу, – ругнулся отец, – ну чего тебя по ночам носит? Иди, спи!» И повернулся, чтобы идти в землянку. И в это время с реки в третий раз донеслось: «Помогите!»
Отец вздрогнул, затем, быстро присев, стал внимательно просматривать лунную дорожку. Увидев там какой-то странный, на Минькин взгляд, предмет, он бросился к вытащенной на берег лодке-плоскодонке и, быстро столкнув её в воду, крикнул Миньке: «Буди мужиков!»
Минька, заорав как на погранзаставе, «Подъём!», ввалился в землянку и стал тормошить спящих людей. Первым выскочил на берег папкин друг, дядя Миша Алоничев. За ним высыпали другие. Объяснения Миньки были кратки: «Папка кого-то спасает».
