Танька и Антонина из того же соседнего дома. Мы познакомились, гуляя собак. Антонина, Танькина мама, метрдотель в гостинице «Октябрьская», что у Московского вокзала. Она говорила на всех языках, на финском, польском, английском и пр. Она скупала у поляков и финнов шмотки, которые я потом распространял. Я спал с ее дочерью Танькой. Танька не догадывалась, что я сплю с ее мамой тоже, хотя это случилось много позже.
Я любил Антонину, и она любила меня. У нас была абсолютная, полная гармония в отношениях, как в постели, так и в жизни, мы были бы идеальной парой, если бы не разница в возрасте, как она говорила.
В ту осень мы у нее на даче. Она не догуляла в молодости и отдавалась любви со всей душой. У нее, конечно, были любовники. Был один офицер. Однажды, когда она привела его домой, Танька отказалась уходить.
Моя Антонина, тебя уже давно нет в живых. В ту последнюю ночь на ее даче в позднем октябре, когда мы просто вышли ночью и гуляли по вязкой дороге с первым снегом, я вдруг сказал себе – это наша последняя встреча. Так и случилось. Бедная Таня, она любила маму. Мама была все для нее.
Балерина Алла Осипенко. Народная артистка, лауреат премии Анны Павловой. О ней написаны книги. В то время мы были относительно молодыми, но с разницей в 20 лет. Алла любила молоденьких мальчиков. Она жила с ее танцевальным партнером Джоном Марковским, который тоже был младше нее. Алла в ее квартире на Желябова часто устраивала выставки разного рода художников андеграунда, на которые приходило большое количество людей. Власти, конечно, об этом знали и терпели до поры до времени. Дверь в ее квартире никогда не запиралась. На столе всегда-всегда были водка, вино и коньяк. Все это иногда превращалось в попойки. Частым гостем на них была подруга Аллы, легендарная балерина 30—40-х годов, Татьяна Вечеслова. Она появлялась всегда в середине веселья. Надо сказать, что эта женщина в свои 70 лет могла спокойно выпить бутылку водки не пьянея, при этом как будто это вода. Она была близкой подругой Анны Ахматовой. Они так и похоронены рядом на кладбище в Комарово. Мы слушали оригинальную запись «Реквиема» на старом магнитофоне в ее квартире.
Алла была с КГБ на широкой ноге. Те могли просто без звонка заявиться в ее квартиру и доверительно побеседовать. Один раз она устроила большую выставку художников у себя на квартире. Выставка просуществовала несколько дней. Но потом спустя некоторое время ей все же сказали это убрать, потому что об этом уже трезвонили по ВВС и Голосу Америки. И пригрозили немножко. Но это были уже восьмидесятые. Как можно посадить народную артистку?
Джон завел новую подругу и спал с ней в ее же, Аллиной, квартире. Алла и Марковский танцевали с сольным спектаклем на Желябовой в маленьком театре рядом с ДЛТ. «Алла Осипенко и Джон Марковский. Двухголосие.» – афиши расклеены по всему городу. Кубинка Алисия Алонсо тоже танцевала до этого возраста, как и Плисецкая, с которой мой отец имел дружеские отношения. У меня сохранилась книга Плисецкой, подписанная ей моему отцу.
Евгений Петрович Мухин. Мой отец. Друг балета. О нем написано несколько книг. (Жизнь и творчество Е.П.Мухина. «Дайк Пресс»). Когда Плисецкая с театром приезжали на гастроли в Алмату, вся труппа после спектакля собирались в его доме на территории Института туберкулеза, где он имел клинику. Собственно говоря, как и все артисты, приезжающие туда на гастроли, в конечном счете после спектаклей оказывались в доме Евгения Петровича, где устраивались сабантуи как продолжение. Он в молодости был актером, играл героев-любовников, но потом стал врачом, как и его мать, тоже врач, отсидевшая и отслужившая врачом 25 лет в сибирских в лагерях как жена врага народа.
