Лампы на миг махнули светом и завяли. Зарешеченный человек, поездив задом и потерев брюками лежанку, улегся на жесткий топчан, положил под голову теплую пока руку, и память его устало дернулась, дрогнули и поджатые ноги в дырявых носках, но стыд уже почивал, а память, схватив и стиснув прилетевший было сон, потащила дремлющего куда-то вспять, разыскивать провалившиеся часы.
Чересчур яркая светлая дорожка вывела Сеню на одинокий стул, и напротив он увидел человека-дознавателя в отутюженной форме. Худой и щуплый, почти юный милицейский лейтенант строго оглядел слегка качающегося, заморенного прошлой беготней Полозкова, и предупредил:
– Сейчас начну снимать с Вас уточняющие показания. А Вы прекратите несотрудничать с дознанием. Потому что а вдруг нарушитель? И со всей строгостью это выясниться на основании.
Потом покраснел, чуть пригнулся и спросил:
– Скажите, Полозков, а Вы, правда, чего нарушили? Или так, по мелочевке. Уж больно Вы незакоренелый. Тут, ведь, как у нас: выпал из своего "воронка", ну – школы, там, или детсада, – и ты уже чужой. Может, зря Вы не в свое полезли, учили бы сорванцов. Я, правда, только кончил школу милиции, и Вы первое серьезное мое… – но тут он поперхнулся и, оглянувшись, добавил. – В общем, майор раскатывает по полной программе …А он у нас…мастер-стрелок все же…
– Сейчас многие мимикрируют, – подзадорил Полозков юного дознавателя. – Кажется, тихоня, а он закоренелый убивец, да еще и садист животных – и тараканов давит, и мышей вздевает на проволоку, и коров за сиськи…Маньяк. Вот и спрашивай у таких. Корова-то не свидетель, а просто зверь.
Лейтенант вновь официально выпрямился:
– Не распускайте тут грамотность. Основные данные с вас сняты. Вопросов много к Вам, гражданин Арсений Фомич, а ответов с гулькин…объем. Давайте по первому протокольчику пробежимся. Кем вы явились пожилой, якобы отсутствующей женщине, якобы поручившей вам фибровый чемоданный комплект…разного.
– Заглядывали туда? – в упор спросил Полозков.
– Я? – смешался лейтенант. – Никак нет. Майор запретил и близко замки дергать. Но вы не волнуйтесь: улики, полностью изобличающие проведенные Вами последние часы, мы сбережем.
– А оправдывающие?
– Что?
– Оправдывающие улики сбережете?
Лейтенант опять перегнулся и пробормотал:
– Верьте-проверьте, а майор и сам нос в чемодан не сунул. Пляши, говорит, пока на интуиции и чутье. Чую, говорит, в этом волчару позорного. Так и сказал влет, – откинулся лейтенант. – А я не чую. Что-то Вы шкурой не смахиваете.
– Так отпустите, – мирно предложил Полозков.
– Нас в училище как учили: не нравится тебе человек, два раза его проверь, нравится – четыре, а на пятой проверке он и проколется. Вот так.
– Вы уже один раз меня до нитки обыскали, носки порвали, гражданин лейтенант, забыл, как Вас, – устало промямлил Арсений, прикрыв глаза. – Ничего не нашли, ни фомки, ни обреза. Да я водяной пистолет, и тот в детстве только у других видел. Говорю вам – пригород, билет, электричка, бабушка болеет, вот адрес, звоните – проверьте!
– Зыриков, лейтенант Зыриков, – опять недовольно напомнил милиционер. – Меня как учили: встань на место потер…переступившего, и найдешь его мотив. Вот, смотрите, встаю, – и лейтенант поднялся и прошелся по крохотной комнатке райотдела, неприспособленной для таких бесед. – Прихожу к старой гражданке, возможно, уже убитой. Здравствуйте старая старушка, я товарищ такой-то, географию вам расскажу. А ее и нету, гражданки старушки, возможно лежит где-то весьма одна. А чемоданчик тут, стоит-ждет. Специально прибыл, мол, на электротяге Вам помочь. Что вы нам, понимаете, – громко нажал он, – что Вы нам лапшу на погоны. Мы, знаете, тут тоже не отсиживать срок посажены, – и опять покраснел. – Ладно, Арсений Фомич, это мы поутру проверим, конечно. Обещаю, сам в больницу позвоню, сейчас никто не снимает. Может и случайно, на Ваше счастье, и жива старушка и кадриль пляшет. Но вот об чем вы мне по секрету доложите, никак в разумение не возьму. Что это майор Чумачемко весь Ваш маршрут выверяет. Велел даже вычертить крупным планом в цвете. Все мелкие перекрестки ночных встреч. Вы, разве, кого еще встречали в обратном пути, после совершения…Сообщников…
