Профессор, повесив куртку на вешалку у входа, устроился напротив Антона Марковича. Рыков опустился в кресло последним, он принял непринужденную позу, но лицо его было явно напряжено.
«Ага, – подумал Громов, с любопытством глядя на пожилого собеседника, – вот и крупная рыба пожаловала. Кто же ты такой, Антон Маркович, и чего тебе нужно?»
– С Вашего позволения, – продолжал Антон Маркович, обращаясь к профессору, – я объясню, зачем мы отвлекли Вас от работы. Еще раз извините за это! – произнес он озабоченно, приложив руку к сердцу.
– Не стоит извинений, – проделал тот же жест профессор, – я всегда к Вашим услугам.
– Понимаете, я… – Антон Маркович поиграл в воздухе пальцами правой руки, глядя в сторону, – человек, по старой привычке интересующийся жизнью… И с большим вниманием прочитал Вашу последнюю статью, она мне показалась категорически любопытной. Конечно, я не обладаю достаточными знаниями в Вашей области, но, поверьте, оценить уровень мысли я способен. Поэтому и прошу Вас доступнее, насколько это возможно, рассказать нам о сути открытия.
– Ну что же, постараюсь удовлетворить Ваш запрос, – начал Виктор Иванович. – Мозг – это крайне сложная сетевая система, очень сложная и очень пластичная. Есть такое правило: при построении системы функция определяет ее структуру, а после построения структура определяет функции. То есть, допустим, вы создаете корабль: закладываете нужную структуру в чертежах и расчетах – киль, обводы, толщина борта, прочность конструкции, водоизмещение и так далее. И вот его построили на верфи, спустили на воду. Теперь эта конструкция может и должна решать определенную задачу – передвигаться по воде. Корабль выполняет свою целевую функцию – перевозит груз или пассажиров по реке или морю, ходит по воде. Но вот летать он не может. Летать – это совсем другая целевая функция, для которой нужна совсем другая структура – структура самолета. И неважно, что обе машины могут быть построены из одних и тех же материалов. Они создавались как разные структуры, для выполнения разных функций.
Так вот мозг – это тоже структура, но несоизмеримо более сложная, нейронная сетевая матрица, которая постоянно обновляется. Чем сложнее эта матрица, чем больше в ней нейронных связей, тем более сложную реальность в состоянии она вместить, более сложные и тонкие задачи решать.
Профессор потер лоб, стараясь облечь сложнейшие модели в простые слова, и продолжил:
– Суть открытия в том, что существует эффект каскадной гиперфункциональности: если определенным образом при помощи лазера заданной мощности в узком частотном диапазоне воздействовать на кору головного мозга, то провоцируется резкий, взрывной рост синоптических связей в облучаемой области. Это, в свою очередь, стимулирует нейронную сеть на построение сложных многомерных образов, которые запускают второй цикл роста синапсов и так – до пяти-шести циклов. Поэтому мы ее и назвали «каскадная». Как результат – резкое увеличение производительности мозга. Мы как бы меняем его настройки, вскрываем некую сверхфункцию.
– Внедряете сверхфункцию? – хитро прищурился Антон Маркович.
– Не совсем так. Скорее, пробуждаем. Правда сказать, эффект этот кратковременный. Дело в том, что обеспечивающие системы (в первую очередь, кровеносная) не справляются с такой нагрузкой, и происходит быстрый регресс матрицы в прежнее состояние.
