Прощай, Сколопендра! - страница 18

Ага! Вот она отвернулась, бежит к веселому морю, где плавают счастливые люди…А я – САМ! иду, нет – я плыву, раздвигая сгустившийся воздух. Из самого пекла – в самую тень. Гигантский рукав накрыл берег: и стало темно. И этот УДАВ подполз ко мне – и медленно стал виться кльцамиг, загоняя в свой несметный желудок…И вдруг он встал на дыбы, этот новый хозяин берега и, живой жужжащей колонной пошел к морю, сметая хвостом все лишнее в свою утробу. И я уже был внутри: в странной пустой норе. Больше всего я боялся потерять свою лихую панамку с бегемотиками. Без нее – солнышко напечет, и головке будет бо-бо. Целая СТАЯ песка (бубнящая, скрипящая, орущая…вот!) кружилась вокруг, раскачивая УДАВА. И сквозь гул до меня донеслось: «Где ты, Козленок?»

А я все ждал, когда закончится глупая сказка.

Я закрыл панамкой лицо.

Я открыл лицо: страшная серая туча. Я в коконе. Кокон – живой. И я заревел в панамку.

…Наверно, я кого-то разжалобил. Меня вдруг сильно тряхнуло – и вылущило, как горошину из стручка. Цепляясь за вокруг руками, размахивая «бегемотиками», я вдруг увидел себя одного – над целым океаном света. И мне предстояло долго и страшно погружаться все нижу и ниже.

Гроза. Началось…

Я дернул рубильник и «вернулся». Пора закрывать окна…

И Машка не спит. Девчонки – все с приветом: и кавалер не нужен, а все обидно, что он с другой. Да еще – с лучшей подругой»!

– Да что ты возищься? – Нервничает она.

А вот теперь – точно не закрою! (Это мой мир – за окном…)

Машка отчего-то дрожит. С виду не понятно, но я знаю. Я чую.

– Данька, ты видишь? – Спрашивает она шепотом. – Что это?

– Спутник, наверно…

– Две луны над горизонтом?

– Все в мире движется, – философски замечаю я.

Но поглядеть – есть на что! Вторая луна пометалась (будто высматривая посадочные огни) – и выкатилась в чистое, незанятое тучами пространство…Но тут потихонечку стал звереть ветер; стекла еще не трещали, а вот рамы – поскрипывали.

Машка, пританцвывая, к окнам явно не торопилась…Что-то в ее голове звучало – более важное, чем очередные «роды природы». Рамы ее не слушались… Да и сама лна – никого не слушалась, кроме всеповелевающего танцевального ритма.

А я вдруг понял, что никуда мне не деться от этой штормящей грозы, от этих раскатов грома. УРАГАН (Смерч…Заозерное…Маяк) не только – в буквальном смысле! выбил почву у меня из под ног, но и напрочь отбил слух, вернее – свернул всякую тягу бесится от музыки. Я ЕЕ НЕ ОЩУЩАЮ. (Ну так, как Леха, например, который «танцует» торсом все, что слышит).

А я слышу только шум ветра, перестук дождя, скрип шагов, визг несмазанных петель на рамах + то, что делается вокруг природно; как ворчит Челюскин, забираясь в свое дупло – и как бранчливо шипит Дасэр, маленький водила большого человека, – со своей стороны отстаивающий свое право захватчика на это несчастное дупло. Но когда на скамью под липой садится наш местный хулиган Кирюша (с орущей музыкой!..) Я этого не понимаю. Я слышу – вот шум, вот какофония, вот кто-то там дерется, не поделив ноты. А саму мелодию – организм не принимает. Дядя Жора (с детства меня лечивший) говорит, что у меня – «музыкальная амнезия». Спасибо – что вообще не глухой!

Поэтому: все, что скрипит, топает, говорит – я слышу (вот, опять: «Хай-Тоба, Хай-Тоба, мы – идем…»), а что Машка напевает – плывем мимо! Я и Дикусю, ночующего на пляже, люблю потому, что по ночам он не ПОЕТ, а проговаривает все свои дневные впечатления. И без всякой «мандолины» в руках…Так что это – не совсем рэп. «Хорошим словам