Прощай, Сколопендра! - страница 19

А вторая луна шла и шла в гости, прожигая ореолом небесные хляби. Теперь это было кольцо, и оно – вращалось! Само по себе вращалось.

– Страх господень!.. – Сказала Машка голосом Зины-почтальонки. – Батюшки, что творится…Конец света!

И он наступил…

Громада тьмы обрушилась сразу. И ветер стал бить в окно – словно чужая, неведомая сторона жизни просилась внутрь. Почудилось – дом зашатало!

И молнии вызмеились – две одновременно! И синие расхристанные хвосты уже цеплялись за раму…Кто-то стучал к нам в окно: «Впу – сти – те…Впу – сти – те…».

– Данька, гляди!

Да я и сам уже видел. Это кольцо, (что вращалось, как полоумное) – уже висело перед самым окном. Вот это – финиш! Оно заглядывало к нам. Чего-то требовало.

– Приехали… – Просипела Машка, словно у нее и голос отнялся.

«Приплыли…», подумал я.

И вдруг все стихло. И снаружи ПОСТУЧАЛИ. Вполне по-человечески. Даже робко.

– Не пускать! – Взвыла сестрица. – Данька! МЧС, полицию, спецназ… – живо!

И запрыгала в поисках своего мобильного (а он у нее – всегда на груди).

А я – не спешил. Я услышал знакомый голос.

– Привет, – вымучил я. – Привет, Хай-Тоба.

– С кем ты говоришь? – Встрепенулась Машка.

«Мы – идем!», ответили мне. И я понял, что – наконец-то! сошел с ума (как и предрекал наш опекун дядя Жора). Он так и говорил: «Сначала ты УСЛЫШИШЬ голоса, а потом их – УВИДИШЬ.»

…Нерешительно стронулись с места створки окна (словно их кто-то придерживал в ладонях). И тут же в узкую щель протиснулась нахальная клешня мрака. И оттуда – будто зеленая молния! что-то спрыгнуло мне на темечко, потом – врезалось в Машкин айфон – и забилось, затаилось где-то в недрах комнаты.

Тогда я спокойно перегнулся и сдвинул створки рамы (отрубив от «клешни» большой коготь…). Потом я сделал то, что делал каждый вечер: глянул на себя в темную прорву окна. И увидел дурака, испугавшегося грозы.

Развернувшись, я направил коляску к сестре. Тишина меня напугала. Да и Машка, честно сказать… Стоит, как зомби – и глаз не сводит с моего стола. А на столе – подумаешь, ужас! гуляет кузнечик. Кузнечик как кузнечик, разве что чуть крупнее обычного. Наверно, ему буря мозги повредила: и лапки, гляди! разъезжаются, и головой непрестанно трясет – как баба Улька из верхней квартиры.

– Выкинь его! – Очухалась сестрица. – Немедленно выкинь эту пакость!..

Пакость, ага. А паук Сережа в ванне – дар небес?

Я не сводил с него глаз. Мне показалось, что он – раскланивается, держа на отлете невидимую шляпу.

– Чем он тебе помешал, старая вздорная мымра? (Одно из ее домашних прозвищ: кстати – успокаивает…)

– Он – …страшный! И появился неожиданно. – Голос Машки окреп, но суетливость в жестах осталась. – Ты видел где-нибудь, чтобы насекомое не боялось людей…Ты – присмотрись: он как хозяин бродит. Он – мутант, говорю тебе! Ой, он сейчас прыгнет…

И он – прыгнул! Он прыгнул мне на плечо.

– Царь Даниил! – Взмолилась Машка. – Я же теперь не засну: хоть убей!

…Когда это ее самочувствие меня волновало, скажите?

– …У него, может, семья за окном: детки плачут, мамку ждут… – Продолжала Машка свою ахинею. – Им же плохо без мамки.

– Да? – Удивился я.

– Ну хочешь, я сама его выброшу… Через дверь, конечно.

– Зачем? – Я уже цапнул живой трофей.

– Нет, царевна Марья, сделаем по-другому. Он же – необычный, правда? Крупнее и …общительнее. Вдруг – это очень редкий вид? Наш дядька Мотыль не поскупится.