— Ничего, она мне потом ещё и спасибо скажет. Я мать… Женщина. И у меня есть жизненный опыт. Всё! Ничего не хочу знать — свадьбе быть.
— Дура!
— Древнее ископаемое. Замшелый идиот.
21. Глава 18
— Лера…
Уже пять минут Корсаков топтался у закрытой двери в комнату невесты.
— Лера! Прости меня. Больше такого не повторится. Я обещаю!
Девушка, не желая слышать жалобных стенаний, сидела на кровати, закрыв уши ладошками. Она так и не переоделась, не приняла душ. Объявив забастовку, закрылась в комнате и не выходила.
— Лерочка… Девочка моя! — перебила сына Элеонора. — Давай поговорим, впусти нас, пожалуйста. Мальчик оступился. Ну с кем такого не бывает. Не казни его за один-единственный проступок. Поверь, из него получится прекрасный муж и отец. Я знаю как никто своего ребёнка и могу за это поручиться.
— Лер… — тут же подхватил великовозрастный сынуля. — Хочешь, на колени встану?
За дверью что-то зашуршало и тихо стукнуло. Лера, завалившись на кровать, попробовала натянуть на голову подушку. Неожиданный звонок телефона испугал. Дёрнувшись, она перевела взгляд на экран коммуникатора, лежащего рядом, и облегчённо вздохнула. Кирилл.
— Кириюшка, — зашептала девушка в динамик. Миловидное лицо осветилось счастливой улыбкой. — Привет! Да всё нормально… Просто мама приехала. Ты как? — Она мечтательно откинулась на подушку. — Не волнуйся: дядя — за нас, мама тоже знает… — Тихонько засмеялась. — Нет. Не в восторге…
Они шептали друг другу милые, нежные глупости, отрешившись от всего вокруг. А за дверью время от времени завывал с новыми покаяниями Корсаков, да стенали обе родительницы: Элеонора уговаривая, а мама, ругая дочь за несговорчивость.
Суета продолжалась ещё около часа. Потом затихла, сойдя на нет. И Лера расслабилась. Ей давно требовалось посетить туалет, но осада комнаты не позволяла расслабляться, а личные принципы на время решительно отодвинули на задний план физиологические потребности. Не сумев больше терпеть, прокралась к двери и прислушалась. Тишина. Минутное колебание и рука сама потянулась к замку: два щелчка, и дверь бесшумно открылась.
Картина, открывшаяся взгляду, невольно заставила отшатнуться. Вровень до колена вход в комнату был завален красными розами. Сразу за ними, прислонившись к противоположной стене, на полу сидел Гриша. На лице — отрешённость и апатия. На мгновенье у Леры создалось впечатление, что Корсаков её не замечает.
«Господи, он точно не в себе! — болезненный сгусток жалости к парню судорожно запульсировал в душе. Она посмотрела на цветы. — К чему столько? Здесь точно штук пятьсот, а то и больше! Красиво мирится…»
Последняя мысль отрезвила. Злость всколыхнулась и ядом полилась на жениха.
— Гриш! Зачем устраивать из квартиры мемориал? — жёлчно позвала она. — Это у тебя такая новая фишка: гадишь, а после прикрываешь содеянное цветами?
Он, словно нехотя, вгляделся в ту, что стояла перед ним. Промолчал.
Теперь Валерия разозлилась на себя. Вот чего набросилась? Цветы как цветы, просто очень много.
— Мне нужно… — заминка. Лера решилась, — в туалет.
Григорий, еле открывая рот, равнодушно произнёс.
— Иди…
— Как? — Лера кивнула на цветы. — Вход завален…
Вслед за ней взглядом потянулся и он. Секунд десять молча пялился на преграду, а потом медленно поднялся. Подойдя, внимательно оглядел застывшую в дверях невесту. Затаённая боль и печаль читались в глазах. Это так странно и непривычно! Валерия вздрогнула и невольно попятилась. Григорий немного завис, рассматривая баррикаду из цветов, а потом, с остервенением, начал их пинать, разбрасывая в разные стороны.
