Просто Чудо - страница 15

И добавил со значением.

– Мы тут, девочки мои, не детсадовскими баснями и потешками вооружены, а индивидуально разработанными научными программами. При помощи многофункциональной «Машиной Времени» нам теперь ничего не стоит устроить князю Игорю обширнейший инфаркт миокарда. Или какой-нибудь эдакий апоплексический удар. Или еще лучше – падучую под лошадь. Иль под любимого коня… Вполне невинный с виду какой-нибудь инцидент, о котором летописец Нестор позднее напишет пару задушевных, пространных слов. «Безмерно сожалея о безвременной кончине доблестного витязя и славного, доброго мужа». И так далее… В результате – все некогда подвластные народы и народности, все эти древляне, кривичи, поляне, не только останутся в живых, обеспечив будущей России значительный прирост исконного славянского населения, но и на князя Игоря похороны придут, будут там дружно, с чистой совестью плакать и говорить вдове, что муж ее фигистом был, классным соколом… Или как там, в седой-то древности, начальников величали.

– Финистом, деда, – строго поправила Ходикова внучка, нахмурив бровки, – Ясным соколом.

– Пусть и так, – согласился Сан Саныч, погладив Олечку по всё еще, несмотря на сумерки, лучащейся светлым, мягким волосом головке, – Это не суть важно. Важно то, что по истечении траура светлую княгиню утешит древлянский богатырь Мал. Еще на похоронах Ольга выделит его из толпы скорбящих славян, потому что ей всегда как-то больше нравились мужчины крупные и черненькие. Она улыбнется ему беззащитной вдовьей улыбкой, костяшками пальцев хрустнет и разомлеет вся от предчувствия новой любви, фундаментально новой исторической судьбы и нового, счастливого материнства.

– О как!

Вода в тазике вздыбилась. Темными, пенистыми волнами пошла, как море на картине Айвазовского. Дуся оскалилась.

– Нехилый хэпи, короче говоря, такой эндец. Ага, ага…

– Ну… – кивнул Ходиков и продолжил голосом доброго сказочника, – На свадьбу все славяне, объединясь, поднесут молодой чете добровольно, по собственному почину, не только тысячи белоснежных искоростеньких голубей, но еще и горы неподотчётного овса и отборных ягод, – И на внеочередные бочки с пьяной медовухой расщедрятся. Водки и портвейна, если верить тому же летописцу Никону, в ту пору еще не было. Не изобрели.

– А «Кока-кола»– то хоть была? – снова вклинилась Олечка, – Или хотя бы «Буратино»?

– Не было!… – оборвала внучку Дуся, сердито так, непривычно, – Даже «нарзана» у них тогда не было. Не изобрели. Нас ждали… С нашей «Машиной Времени»…

Но Сан Саныч ворчливой иронии в словах жены не расслышал. Он уже плотно, пусть пока еще и только мысленно – уселся за руль своей новой «Машины Времени» и рассказывал, рассказывал, чего там дальше, точнее – раньше, еще всякого замечательного произойдёт, спасительного для нашей, да и не только нашей, но и вообще – всемирной истории.

– Древлянин Мал подарит своей невесте соболиную шубку на импортной шелковой подкладке, – пообещал он, – А заодно и великую в ту пору редкость – кошку-персиянку по имени Гаянка, – удивительное, таинственное существо с такими же, как и у его новой возлюбленной Ольги глазами. Голубыми, мудрыми, круглыми… Совсем как у тебя, – пояснил Ходиков и посмотрел на жену с неиссякшей за годы долгого супружества нежностью, – Такими же голубыми глазами, мудрыми и круглыми…

Однако Дуся на эту его ласку на этот раз не откликнулась. Потупив взор, дальше посуду в тазу полоскала. Руки от воды у нее вспухли, да так, что старенькому обручальному кольцу на ее безымянном пальце тесно стало. Вот-вот, казалось, оно затрещит, от натуги треснет.