На следующий день я туда и поехал. РОВД, тогда находился на первом этаже, пятиэтажного дома, по адресу Нефтезаводская, 25. Первым делом я направился в кабинет начальника уголовного розыска. Я же туда хотел устроиться и кто, как не начальник УГРО мог мне в этом помочь.
Постучав в дверь с табличкой «Начальник УР» и услышав – «войдите», я зашел в кабинет. За столом, который был явно мал хозяину, сидел мужчина, как я определил, под метр девяносто с размером пиджака 56, как минимум и с ладонями, как четыре моих. Я объяснил ему суть моего вопроса. Улыбнувшись, он сказал, что я зашел немного не по адресу и мне следует пройти в другой конец коридора в отдел кадров.
В кабинете, где располагался отдел кадров, я застал майора милиции, к которому и обратился, сославшись на старшего лейтенанта из УВД Трипутеня. Посмотрев мои документы, майор, как я узнал потом, его фамилия была Фарафонов, сообщил мне, что, к сожалению, вакансии в уголовном розыске сейчас нет, но есть одна не занятая должность инспектора детской комнаты милиции. Должность офицерская и тоже нужная и перспективная и т.д и т.п., – это он мне рассказывал вполне серьезно и я поверил товарищу майору, тем более, что деваться то было некуда. Получив направление на медицинскую комиссию, отправился в поликлинику УВД, не особо переживая за результат, все – таки год назад окончил институт физической культуры, да и в армии, по мере возможности, бегал и штангу поднимал. Вся процедура заняла месяц, и приказ о моем назначении на должность инспектора детской комнаты милиции был подписан 29 декабря. В этот же день меня представили личному составу РОВД и ДКМ.
За два дня работы перед Новым годом я усердно изучал нормативные документы регламентирующие работу в детской комнате милиции. Старший инспектор ДКМ Мария Ивановна Нечаева доходчиво объясняла мне, что да как. После празднования пришедшего Нового 1974 года я продолжил входить в курс дел. А дел у меня, на моем участке, который охватывал почти половину района плюс поселок «Береговой» и поселки «Чернолучье» и «Красноярка» (оба тогда относились к Советскому району) было не мало. На учете стояло более ста подростков и почти столько же неблагополучных семей. И пока были школьные каникулы, я изучал эти дела, чтобы хотя бы составить себе представление о «подопечных». Со всеми ими мне предстояло ещё познакомится лично. Так прошло время каникул и время моего ознакомления с необходимой документацией.
В первый день начала третьей четверти, после обеда на прием пришла женщина и, как оказалось, по мою душу. Это была завуч близлежащей школы с заявлением о краже у неё норковой шапки прямо из кабинета. Фамилия её была Поляк.
Это сейчас норка обычный мех, из которого шьют и шубы и шапки, и которые носит половина женщин страны, а тогда норка была в очень большом дефиците, да и стоила дорого.
Пропажу шапки Поляк обнаружила на перемене, когда зашла в свой кабинет. Приняв заявление, стал подробно уточнять детали и выяснять есть ли неблагонадежный контингент среди учащихся. Таковых оказалось человек пять, но особое внимание завуч просила обратить на ученика шестого класса Виктора П. Этот Виктор, как оказалось, состоял на учете, и его дело было у меня, так как жил он на моей территории. Это упрощало дело, не надо было искать адрес жительства, да и характеристика на него имелась в деле.
