Просто жизнь. Стихи. Воспоминания - страница 4



Как будто кто-то, в глубине вселенной,
Решил, что быть весне! Весенним гулом
Наполнилось и время, и пространство.
Завидное природы постоянство
И нам пример: давай и мы с тобою
С улыбкой глянем в небо голубое!

«История поэзии российской…»

История поэзии российской
Как поле минное: куда ни наступи –
Везде несчастья, и сплошные риски,
И взрывы на оборванном пути.
Чтоб кровью строк питать людские души,
Пиши, поэт! Стихи тебя задушат.
А не задушат собственно стихи –
Задушат люди. Им простят грехи.

Непогода

Двадцать седьмая неделя, июнь уже на исходе.
Взрывом белеет чубушник, липой пахнет медок.
Лето, прийти не успев к нам, уже потихоньку уходит,
Дождик холодный тихо стучит и стучит в висок.
Мы же на севере с вами, чего ж тут удивляться.
Этим теплом неверным стоит ли дорожить?
Стоит, конечно, стоит, иного нам не дождаться,
Жизнь протекает быстро, другой не дано прожить.
Да и не надо, в общем, этой вполне хватило,
Даже, сказать по правде, сумела нас утомить.
И не водой проточной – вязкой болотной тиной
Стали казаться годы. Стоит ли дальше длить?
Впрочем, от нас и это, в сущности, не зависит,
Тот, кто о сроках знает, богом бы мог прослыть.
Светит луна над лесом, звёздные стынут выси…
Не огорчайся, друг мой: нам ещё плыть и плыть.

«Как мало надо, чтобы умереть!..»

Как мало надо, чтобы умереть!
Бандитский нож или шальная пуля,
А то и вовсе – не туда шагнули,
А там обрыв, а это значит – смерть.
Нет, жизнь хрупка и незащищена:
Вот муравей, дави его ногою.
Она всегда избыточно сложна,
Но беззащитна, этого не скрою.
И не поможет ей бронежилет,
Скафандр глубоководный не поможет,
И от небытия спасенья нет,
Возьмёт своё. Уж это оно может.
Но и сквозь вулканическую лаву
Пророс цветок. Для жизни, не для славы.

«Он лапой пятипалой стучит в стекло окна…»

Клёну, выросшему под окном

Он лапой пятипалой стучит в стекло окна,
А за стеклом усталым дорога мне видна.
Но шума всё же меньше, чем было без него.
Спасибо, клён, что вырос, не слушай никого.
Расти себе и дальше, на радость нам с женой,
Стань выше ты и толще и каждою весной
Своей листвой обильной от шума защищай,
А осенью нас радуй изяществом плаща,
Когда листвой украсишь унылый этот двор
И своё слово вставишь в осенний разговор.

«Когда город сожмётся до маленькой точки…»

Когда город сожмётся до маленькой точки,
До последней, мельчайшей, подробной детали
И в ушах застучат каблучков молоточки,
Ты узнаешь его в своём сердце едва ли.
Так ты в лупу глядишь: распадается зренье,
Не узнать целиком – лишь детали, кусочки.
Отойди, воспари, испытай озаренье,
С высоты прочитай его улицы-строчки.
А потом охвати его взором единым,
Охвати целиком, от залива до Охты,
И вздохни восхищённо и радостно: «Ох ты!
Был любимым и весь он остаётся любимым!»

«Лучшее в человеке…»

Лучшее в человеке
Спрятано где-то за.
Сомкни усталые веки –
Пусть отдохнут глаза.
Бьётся в руках синица,
Журавль улетел давно.
Пусть тебе хоть приснится
То, чего не дано.
Чтоб средь людей кричащих,
Решающих всё войной,
Был бы ты тих и счастлив
И не убит виной.

«Многоугольник крепостной стены…»

Судьба, судьбы, судьбой…

Б. Окуджава
Многоугольник крепостной стены
И вертикаль соборной колокольни.
Да ангел на кресте. Вздохнёшь невольно
Под тихий плеск смирившейся волны.
О, этот вид! Другого и не надо
Для взгляда, неприученного лгать
Себе, другим, кому бы то ни стало.
Единственная, в сущности, награда
Для тех, кого иное всё достало,
Кому, по сути, нечего терять.