Следовательно, и в этом случае с вполне определенной уверенностью следует сказать, что это не я выбрала книгу и даже не моя рука, выполнившая определенные физические действия, без которых наша встреча с книгой никогда бы не состоялась, – нет, это именно книга выбрала меня.
Интересно, как они, книги, это делают?
Автор – смесь самого разнопланового жизненного опыта, из которого, при соответствующих исходных данных, просто обязан выкристаллизоваться правильный писатель.
К сожалению, вечность уже забрала автора к себе.
К сожалению, книга попалась мне в варианте перевода, а не оригинала.
К счастью, притяжение книги оказалось в разы сильнее доводов рассудка, и я стала обладателем лекций и очерков о поэзии и писательстве американского военного летчика.
Едва взяв книгу в руки, я не смогла сразу определить, является ли автор летчиком, который по чьему-то слишком затейливому замыслу стал поэтом, или – поэтом, которому пришлось на время стать летчиком. Но что-то мне подсказывало, что второй вариант ближе к правильному ответу.
Я слишком хорошо помню историю Саймора Гласса.
Помимо собственного литературного труда автор преподавал – обучал начинающих поэтов и прозаиков владению словом.
Я раскрыла книгу с опаской – я не могу себе представить, как и кого можно научить писать стихи.
Прозе, по крайней мере, неким законам и принципам ее существования, можно учить и научиться.
Но как обучиться поэзии?
Все мы читали Шекспира, но кто написал что-нибудь подобное?
По моему скромному мнению, можно обучиться алфавиту и способам складывания букв в слоги и слова.
Дальше – terra incognita, которую каждый осваивает сам, как может.
Если человек родился поэтом, его внутренняя поэтическая сущность, по возможности в содружестве с намерением и желанием носителя этой сущности, будет искать во внешнем мире созвучности, соответствия, сопричастности своим внутренним состояниям. И когда это ей удается, поэт судорожно двигает руками, крутит головой в отчаянных попытках найти что-то, с помощью чего и на чем можно записать то, что на него снизошло.
Откуда это приходит, ни один поэт не в состоянии ни осознать, ни, следовательно, объяснить. Собственно, в этом нет никакой необходимости. Единственное, о чем должен постоянно заботиться поэт, – иметь бесперебойно под рукой листок бумаги и нечто, способное оставить на этой бумаге четкий след. Чтобы не пропустить момент, когда пошло, началось, когда необходимо срочно выключиться из того процесса, в котором пребываешь в настоящий момент, и начать записывать. Ничего не надо ни придумывать, ни сочинять, ни тем более объяснять. Надо просто успеть записать, пока диктуют.
Хорошо быть внимательным к мелочам. Поэты, действительно, внимательны к мелочам. Их душам ведомы тончайшие нити, запутанные тропы, которые связывают красоту, мельчайшие ее проявления, в один таинственный узор, неразличимый глазом и слухом тех, кто лишен дара поэтического восприятия.
Поэта может привести в восторг рыжий осенний листочек на мокром асфальте, рисунок, сформированный трещинками на этом асфальте, оттенок цвета морской гальки – вещи, совершенно бесполезные с точки зрения практичного гражданина, твердо стоящего на непоколебимых столпах материализма.
Дело в том, что поэты и практичные граждане обитают в разных вселенных, хотя могут проживать в одном городе, на одной и той же улице в одно время.
