Для меня поэзия в своем чистейшем, великолепнейшем, законченном виде, например, вот это: Я обращался к воздуху-слуге, ждал от него услуги или вести, и собирался в путь, и плавал по дуге не начинающихся путешествий.
В поэзии главное не рифмы, не слова, не информация, а нечто совершенно иное, что может быть доведено до нашего восприятия только через поэзию, которая сродни музыке: мелодика всей строфы, плотность энергии, заключенной в ней, красота гармонии, – к ритму не убавить и не прибавить.
Книга Ричарда Хьюго, следовательно, настораживала, если не сказать – пугала, не очень хотела открываться, но название ее так идеально вписалось в мое состояние, пространство места и все произошедшее со мной за день, что не начать читать ее немедленно было никак нельзя. Правильно происходящие события – это когда то, что представляется нам разрозненным, не способным встретиться никогда и ни при каких обстоятельствах, не имеющее ничего общего, на наш, такой поверхностно-неглубокий взгляд, каким-то непостижимым образом встречается, стягивая пространство-время в тугой узел совершенно определенного, бесконечно прекрасного узора, который ни развязать, ни завязать как-то иначе нет никакой возможности, да и ни к чему.
Первые же страницы книги позволили прояснить происходящее.
Ткань повествования книги как минимум небанальна, целостна и вибрирует.
Некоторые же фразы достойны увековечивания в камне, желательно – в мраморе, лучше всего – в белом каррарском.
Например, такие: Знание, где вы находитесь, может быть источником творческой устойчивости. Если вы – в Чикаго, можете отправиться в Рим. Если вы нигде, вам некуда и отправиться.
Вот так. И никак иначе.
Так что, если вы куда-то очень хотите, начните с того, что определитесь, наконец, с вопросом, где вы находитесь сейчас. По той простой причине, что, если вы понятия не имеете, где вы, вам не продадут билет туда, куда вам, как вам представляется, хочется попасть.
Вот еще: В мире воображения найдется место всему на свете. Примите это на веру – и, может, покажетесь безрассудным, но безрассудным, как форель.
Честно говоря, мне нравится быть безрассудной, как форель. Но я до сих пор не уверена, удается ли мне это.
Восхитительно-прекрасную и безрассудную форель я повстречала, заглянув в хрустально-прозрачные воды самой короткой реки Сербии, в низовьях этой реки, совсем незадолго до встречи ее с более полноводной сестрой – рекой Дриной.
Самую короткую реку Сербии зовут Врило, или Година. Второе имя удивительной реки обусловлено фактом, что длина ее – 365 метров.
Вернемся к форели, благоденствующей в Године.
Встреча с форелью оказалась незапланированной.
Путешествуя по Сербии, я ничего не знала ни о речке Врило, ни, как следствие, о ее форели.
Возвращаясь из дневного автопробега по стране, остановились у рыбного ресторана, проголодавшись.
Ресторан аккурат располагается не просто на берегу Врило, а прямо над ней. Не основное его здание, а летняя терраса. Именно в том месте, где река, прежде чем стремглав кинуться завершающим аккордом водопада с высоты в десять метров в объятия Дрины, плавно, неглубоко и нешироко разливается по долине.
Место это – долина реки длиною в год – наполнено совершенно особым очарованием, которое с трудом поддается правильному препарированию точными определениями. Определения никак не подбираются, эпитеты ускользают, как лепестки цветов уносятся водами торопливой горной речки.
