– Проваливай! – фыркнула пренебрежительно незнакомка.
– Не смей указывать своими прекрасными безгрешными устами, чего мне делать, – съязвил он, зазывно ей улыбнувшись. – Я все равно заберу свое!
– Прекрасно! Забирай себя, свою палку и проваливай.
– Если до тебя доходит с пятого раза, повторюсь: вот эта девушка, – насмешливо ткнул в меня пальцем психопат со сверхспособностями, – она нам кое-что должна. Насчёт срока… Его давность истекла двести человеческих лет назад. То есть, я могу просто «изъять» то, за чем меня послали. Не понимаю, почему я с тобой так вежливо и неконфликтно разговариваю… – усмехнулся парень.
– Попробуй приблизиться к ней, и я вынуждена буду обратить тебя в прах, – решительно пообещала девица.
– Я напишу жалобу твоему руководству, что безвинно угрожаешь. Пускай припишут пару прегрешений. И раз уж удосужилась вспомнить о правилах, то и я скажу: запамятовала, что делают с хранителем, если он наберет кучу прегрешений, не успев рассчитаться с предыдущими?
Девица заливисто рассмеялась. По комнате снова разлился звон колокольчиков, а темненький болезненно поморщился.
– Хватит бить в свой бубен. Это раздражает. И вообще… Чего это ты такая спокойная?! Помнится, в прошлый раз рыдала, чтобы не выдавал твоего подгнившего.
Кажется, Люськин Ус наступил на больную мозоль девушки.
– Мерзавец! – прошипела она.
– Да кто вы вообще такие? – услышала я свой голос.
Переругивающиеся обернулись.
Я вытаращила глаза на девушку и поинтересовалась с испугом:
– Ты кто?
– Твой Хранитель. Ты меня сама вызвала, – пояснила девица улыбнувшись, а я вытаращилась еще больше.
Так бывает, когда живешь-живешь много лет, и вдруг – бац – встречаешь своего двойника. У которого губы, глаза, лицо, повадки и интонация – твои. И возникает неприятное чувство, будто тебя распилили надвое… или подсунули кого-то левого вместо тебя… или…
– Я чокнулась! – констатировала я факт, сползая по стеночке, и плюхнулась раздосадовано на пол.
– Я тогда тоже, – присоединился псих, правда, сползать не стал. – Погоди, ты хочешь сказать, что ты… – обратился черненький к моему двойнику, не закончив предложения.
Перевел взгляд на меня. Затем опять на нее. На меня. На нее. И простонал:
– Ой, папа!
– Не чертыхайся! – посуровела мой двойник.
– Это объясняет сходство! Один – ноль в твою пользу, – скривившись, согласился он.
– Вот именно. Не смей сунуться, пока срок не закончится, – заявила она и нацелила на паренька золотой посох.
Мгновение. Хлопок. И один глюк исчез. Зато остался второй.
Она изучила мою комнату, просканировав ее взглядом и со вздохом сказала:
– Он еще вернется!
– Откуда знаешь? – поинтересовалась я обалдело, не желая отходить от потрясения.
– Трость оставил, – пояснила двойник, медленно приближаясь к валяющейся палке. – Они так никогда не поступают. Странно, что это сделал он.
– Кто он? – спросила я.
Девушка потянулась к трости, но дотронуться не успела. Деревянная палка превратилась в королевскую кобру и резко бросилась на протянутую конечность.
Я с перепугу заорала.
Мой стремный двойник успела убрать руку, а кобра угрожающе вытянулась в стойку.
– Как не люблю этих кусачих тварей, – скривилась двойник и с ледяным спокойствием огрела змею посохом.
Раздался жуткий скрежет, словно две фуры столкнулись лоб в лоб. Дремучая тварь угрожающе зашипела. Дернулась. Метнувшись зигзагом, нырнула в щель между столом и тумбочкой. Недовольно пошипев из укрытия, она опять превратилась в безобидную трость.
