Противостояние. Два месяца Ивана Пряхина - страница 7

, с другой планеты. А «эдакое» – часто просто дурость. Ну, своей головы не приставишь. Странные вещи про нее рассказывают. Будто из-за несчастной любви выбросилась с двенадцатого этажа. Единственная многоэтажка в округе. Жила бы как все, в старом доме, руку сломала бы или ногу. А вернее всего – ничего не сломала бы, потому что бросаться со второго этажа глупо. С двенадцатого тоже глупо, но эффектно. Для дур. Значит, она – дура, но мне-то от этого не легче. Итак, во-первых, врут, что она выбросилась с двенадцатого этажа, иначе больницы бы она не миновала. И это в самом лучшем случае. Во-вторых, врут, что Иван её на руки поймал. После этого они вдвоем в палате лежали бы. А вот, что он ее на руках держал – пожалуй, не врут. Хотя, с другой стороны, с чего бы ему незнакомую девушку на руки брать? Подойти к незнакомке и сказать: «Извините, можно я возьму вас на руки???» Это уже даже не из двадцатого, это из девятнадцатого века.

Анна Михайловна махнула рукой и уменьшила пламя под закипающей картошкой.

Валерий привык доверять первому впечатлению. Оно ни разу не подводило. Все дальнейшие проверки подтверждали интуитивно сделанный вывод. Вот и сейчас – будто специально подстроено. Его последнее дело – и появление нового бойца. Всё складывалось замечательно. Конкурс в Брянске. Беседы, споры обсуждения. Обсудить было что. Оставалась пара недель для завершения дел. Валера не верил россказням о том, что некоторые и после шестнадцати способны работать. Ещё в детском доме он был приучен к порядку. Раз сказано: шестнадцать – это конец, значит, конец. Всё оговорено, всё подготовлено. Отряд не заметит потери бойца. Он уйдёт, но бой продолжится. Бой тяжелый, временами скучный, победа в котором придет очень нескоро. И тут – эта катастрофа. Они не сразу поняли, что с самолетом что-то случилось. Всё было нормально, заходили на посадку. Вдруг хлопок, потом другой, самолет тряхнуло, земля оказалась неожиданно близко, в окна хлестали ветки. Сиди он рядом с ребятами, может быть и дотянули бы до полосы. Должны были дотянуть. Но эта корреспондентка уговорила поменяться местами – хотела в полете побеседовать с участниками хора. Вот и побеседовала. Его выбросило на кресле как из катапульты. Он был так сосредоточен на удержании самолета, что ничего не успел сообразить. Наверное, и вправду, родился в скафандре, как хирург пошутил. Или он сам?.. Не помню. Самолет упал, но, говорят, много живых осталось. Ему бы только с ребятами посоветоваться. Иван – вполне подходящий малёк… И всё-таки странно, будто подстроил кто-то. Неожиданно заболела мать, неожиданно приехал в Бурск, во время катастрофы оказался на берегу, он, Валерка, сидел на чужом месте и его единственного выбросило из самолёта прямо в объятия Ивана. Слишком много совпадений. Он ведь учил ребят – слишком много случайностей не бывает, это уже закономерность, возможно – промысел. И в чём его роль? Наверняка все устроено для того, чтобы избежать коллективного приёма. Пошли бы споры, возражения. Почему именно его. Почему именно мы? Он ведь из другого региона – пускай там и принимают. Твоё мнение уже не главное, ты ведь дела уже сдал, считай, что на пенсии, на покое. Значит, если ошибёмся, на нас все шишки посыплются. Куда смотрели, зачем торопились… Так и замотают парня. Нет, надо спешить, пока остаются силы. И сделать всё самому. Или всё же посоветоваться с ребятами? Ведь не простят потом, скажут, учил всё делать вместе, а сам… Ребят надо найти, и чем быстрее, тем лучше.