Провидец Энгельгардт - страница 65

Но «необходимо, если не вовсе снять с крестьян платежи, то, по крайней мере, уменьшить их и разложить на долгий срок… чтобы дать крестьянам возможность заправиться».

Оказывается, закон убывающего плодородия почвы действительно существует, но носит не столько природный, сколько социальный характер, и проявляется он не везде. Он явно действует на землях помещиков, а также тех крестьян, которые замордованы непосильными податями и выкупными платежами и потому не имеют средств, чтобы отказаться от запродажи своего труда в летнее время, вынуждены обрабатывать чужую ниву, когда собственная остаётся в запустении. Иначе говоря, почва деградирует, когда крестьянин задавлен эксплуататорами.

Часто душа крестьянина разрывается между хозяйствованием на земле и сторонниками заработками. Энгельгардт не отрицает пользы для крестьянина заработков вне своего хозяйства, но считает, что они не должны быть в ущерб основной его деятельности – работы на земле.

«И в «Счастливом Уголке» на первых порах сторонние заработки играли весьма важную роль, да и теперь еще имеют значение, хотя и в меньшей степени, чем прежде. Но сторонние заработки в таком только случае способствуют улучшению положения крестьян, когда крестьянин главным образом занимается землёй, хозяйством, а сторонние заработки, не мешая хозяйству, служат только подспорьем… Это уже не дело, если крестьянин видит основу в стороннем заработке. В деревнях, расположенных около городов, железнодорожных станций, фабрик, несмотря на обилие выгодного заработка, крестьяне редко живут зажиточно, хозяйственно…»

Но не вступает ли здесь Энгельгардт в противоречие с общими тенденциями развития человечества? Вот он пишет:

«Это уже самое последнее дело, когда мужик не занимается землёй, а смотрит на сторонний заработок. Заниматься землёй трудно. Земля, хозяйство требуют заботы, постоянного внимания. Конечно, даром денег нигде не дают, и на стороннем заработке, на фабрике, в городе, тоже требуется работа, и не менее тяжёлая, но та работа, батрацкая, не требует заботы, внимания и всегда даёт определённый заработок. Хорошо ли, дурно ли отработал известное число часов, а там, что бы из работы ни вышло, получи жалованье. Человек, при таких условиях, привыкает беззаботно жить со дня на день, не думая о будущем, а вместе с тем привыкает к известной обстановке, к известному комфорту. В подгородных и подфабричных деревнях всё рассчитано на сторонний заработок, а хозяйство опускается, земля, хозяйство являются уже подспорьем к заработку, а не наоборот. Поэтому в таких деревнях, где хозяйство должно бы процветать, вследствие удобства сбыта продуктов и возможности в свободное от полевых работ время иметь заработки, мы, наоборот, видим, что масса населения бросает землю, относится к земле и хозяйству спустя рукава и живёт со дня на день. Обыкновенно в таких подгородных, подфабричных деревнях масса населения живет вовсе не зажиточно, и только несколько разбогатевших торговлею кулаков эксплуатируют своих однодеревенцев».

Но ведь обеспеченное существование, досуг, повышение уровня комфорта – это и есть цивилизация. И цель человека – пользоваться её благами. Да, рабочий на фабрике – только исполнитель, а крестьянин на своём наделе – творец, но если у рабочего с семьёй даже всего одна комната, но есть в доме водопровод, канализация, горячая вода (хотя бы в виде круглосуточно кипящего титана, как в том рабочем общежитии, построенном ещё фабрикантом Прохоровым для рабочих своей «Трёхгорной мануфактуры», где прошло моё детство) – это более высокий уровень комфорта, чем изба, где зимой не только ютится крестьянская семья, но и зимуют телёнок, поросёнок и молодняк прочей скотины?