Не денег ведь искал я у него.
37
Уж счастье, что нашёлся человек,
Общающийся с миром тем небесным.
Я мненья ждал, чтоб он совет изрек
Иль поделился знанием полезным.
Меня он встретил просто и спокойно,
В гостиной состоялся разговор.
– Ну-с, с чем же вы? – Пишу. – С каких же пор?
– Да лет уж пять. – Не много. Но довольно.
А что-нибудь с собою есть у вас?
– Конечно. – Можно мне взглянуть сейчас?
Вот этот стих хорош. Вот этот нет…
А в этом зрелый видится поэт.
38
И всё же, что вы ждёте от меня?
– Советов или помощи в изданьи.
Не денежной, конечно… – Да, но я
Не издаю… Но вот смотрите сами.
Я только лишь люблю литературу.
По пятницам проводим чтенья здесь,
Знакомые в столицах, правда, есть…
Те ищут даровитую натуру.
Но трудно их заинтересовать.
Серьёзное, коль есть что, показать…
– А разве плохо, что читали вы?
– Мне нравится. Но всё же для Москвы…
39
Себя я тоже Пушкиным считал,
Пока стихи в журнал не свёз однажды.
Редактор так их раскритиковал…
И понял я, что «не богат, но стражду».
Потом меня печатали, бывало…
К тому я, что разбиться можно в кровь,
Особенно когда тебе всё вновь.
– Об этом я тревожусь очень мало.
В душе за них покой есть недвижим…
Как будто бы я знаю цену им.
– Ну, дай-то, Бог. – Прощайте. – В добрый час.
Всегда здесь будем рады видеть вас.
40
С тех пор я часто в доме том бывал,
И вот опять сегодня здесь собранье.
Перед знакомой дверью я предстал,
Со службы я пришёл сюда заране.
Здесь трое ждут в гостиной Петракова.
Всех поприветствовав, я подле сел,
Вниманье привлекать я не хотел,
Побыть хотелось средь людей лишь снова.
Почти всё слухи составляли речь…
От сплетен лучше б мне себя беречь.
И кажется уж тут, со стороны,
Что в творчестве они обречены…
41
Позднее стали люди прибывать,
И сели все вокруг стола большого.
По очереди начали читать
Из нового, что у кого готово…
А в окна воздух набегал весенний…
Я слушаю людей вокруг себя.
Лиц интересных не встречаю я,
Поэтому не жду и потрясений.
Когда ж меня черёд мой указал,
Свой стих я еле-еле дочитал.
Развязность, фальшь откуда-то взялась…
Лицом упал, как говорится, в грязь.
42
«Считают, что вознёсся в облаках», —
Сидел теперь и думал я разбитый.
Иных хвалили в радужных словах,
А я застыл, намеренно забытый.
Казалось, хвалят несколько громоздко…
Я авторов ход мыслей изучал.
У них одну беду я замечал,
Что склад ума у всех не «философский».
Случалась рифма не в пример моей,
Отстал же смысл банальностью своей.
Тумана много, громкие слова,
Но мало что для сердца и ума.
43
Так каждый может думать о других…
И, впрочем, о себе… Но только вижу
Средь нас, людей, обычных и земных,
Как будто бы, талантом я чуть выше.
«Зато на службе ниже, – мысли спорят, —
И прочим я завидую пока».
Сгорает день, темнеют облака.
Окончен вечер. Все теперь уходят.
Рябовский, как обычно, промолчал.
В передней я шинель, фуражку взял
И вышел. Фонари на мостовой
Горят, а я иду к себе домой…
44
Я шёл к себе и вспомнилось душе,
Как я читал… Совсем не так хотелось.
Но содроганий не было уже,
А радость в сердце ярко разгорелась.
Ушло во тьму, что выглядел не важно.
Осталось послевкусием лишь мне
Стихотворенье это при луне,
Где слышно вдохновенье в слове каждом.
И мне казалось, поручусь я в том,
Что все, кто были, думают о нём.
Холодный ужин, вновь картины даль…
Рябовского мне было очень жаль.
45
Через неделю ехать я хотел
К родителям в усадьбу вёрст за двадцать.
День именин так быстро подоспел,
И мне хотелось с ними повидаться…
